Доклад в МГУ о тезисах А.Неклессы

1. Мне представляется, что проблема пост-модерна заслуживает внимания не только в культурологических кругах, которые традиционно ей занимаются, но и в научных, в частности в экономических. В этом отношении доклад А.И.Неклессы в высшей степени интересен: в нем делается попытка рассмотреть новейшие экономические и геоэкономические тенденции в общецивилизационном контексте, найти связи между философскими и мировоззренческими принципами (и их мутациями) и конкретными реалиями современной экономической картины мира. 

2. Хочется отметить компетентность докладчика, адекватность его вовлеченности в наиболее передовые контексты обсуждения этой проблемы. Увы, часто наши ученые — даже наиболее компетентные и профессиональные — продолжают оперировать с понятийными и смысловыми конструкциями, принадлежащими к ушедшим периодам научного дискурса. 

3. Теперь несколько замечаний по существу. Докладчик, говоря об эпохе модерна (которая закончилась, уступив место эпохе пост-модерна)  совершенно справедливо упомянул о том, что модерн как интерпретационная система был непосредственно сопряжен с временной парадигмой. Типичная позиция модерна (и его западно-христианских, схоластических предпосылок)  — концепция осевого времени, однонаправленного, векторного развития процесса. Отсюда фактор инновации и ценность личности.

4. А.И Неклесса верно замечает в феноменологии пост-модерна кризис такой концепции осевого времени и кризис личностного начала. В некотором смысле докладчик намекает на то, что пост-модерн в определенном смысле влечет за собой возврат к архаическим социальным формам, что он чреват “новым варварством”. В этом ключе он трактует и переход к принципу “оптимизации” вместо принципа “инновации”. Явная неудача оптимистического лево-либерального мондиалистского проекта рассматривается им как своего рода возврат к традиционному обществу, где технологии пост-современного Запада парадоксально резонируют безличному подходу современных азиатских обществ, обладающим многими чертами премодерна.

5. Здесь следует сделать уточнение. То, что говорит г-н Неклесса о “христианской цивилизации”, понимая под этим мировоззренческие структуры, сделавшие возможным модерн, следует более точно отнести к западному христианству. Не вдаваясь в подробности и отсылая к исчерпывающим исследованиям Мирчи Элиаде в отношении “космического христианства” православной Румынии, замечу, что Православная цивилизация в целом (включая Византию и Русь) не сделала из христианского учения выводов, аналогичных католическому миру и оставалась в полной мере традиционном обществом, т.е. классическим обществом восточного типа. Здесь следует также сделать различие между  личностью (персоной) и индивидуумом. Ни Православие, ни Восток не отрицает личность, но понимает ее иначе, нежели западное общество, которое отождествляет ее с индивидуумом. В традиционном обществе есть личность, хотя нет осевого времени и нет индивидуума (по меньшей мере как ценности). Не только царская Россия была обществом традиционным — Советская Россия по многим параметрам была еще более традиционной, а за фасадом марксистской, внешне рационалистической терминологии, скрывались практически “шаманские” архетипы. Это относится и к советской науке — она была в огромной степени космистской, т.е. ей ближе было сознание монгола с закругленными носками ботинок, из приведенного Неклессой примера, нежели подлинные рационалистические технократы Запада. В значительной степени традиционное (премодернистическое) сознание сохраняется и в современной России.

6. Следовательно, говоря о кризисе христианства в пост-модерне, имеет смысл уточнять, что речь идет о кризисе западной версии христианства и его секуляризированных версий, которые, действительно, послужили в определенном смысле концептуальными предпосылками модерна.

7. Переход к пост-модерну, будучи катастрофическим в отношении модерна, для традиционных обществ Востока, к которым в целом надо причислить и Россию, не является однозначным злом. 

8. Любопытно, что в последнее время все больше внимания ученые уделяют парадигмам пространства, особой популярностью начинают пользоваться науки, основанные на пространственном подходе. Сам докладчик представляет гео-экономику (т.е. экономику в ее привязке к пространству). Я —  геополитику, науку, занимающуюся качественным пространством и его влиянием на культурные и цивилизационные процессы. В этом тоже выражается кризис временной парадигмы и новый интерес к парадигме пространственной.

9. Что соответствует этому процессу в экономике? — Современные финансовые и фьючерсные рынки. Само понятие “фьючерса” уже заключает в себе отношение ко времени, как к дополнительному измерению симультанного пространственного комплекса. “Время”, становясь объектом спекуляции и рынка, теряет то качество, которое оно имело в период “золотого века” модерна. Это, следуя за терминологией Неклессы, можно назвать “оптимизацией времени” или “Оптимизационнным подходом к фактору времени”.

10. Технический анализ, применяемый к изучению фьючерсных рынков, стремится максимально эмансипироваться от “фундаменталов”, составлявших хозрасчетную основу рыночного модерна. Чтение графиков становится “искусством” — “art of chart reading”. Рациональный рынок (типа стратегии Баффита) уступает место “алхимии финансов” (Сорос). И поразительно, что такой “пост-рациональный” рынок технического анализа — прямое воплощение пост-модерна в сфере экономики — прекрасно дается азиатским обществам. Отсюда теории “свечей”, “золотых будд” и иных техник чтения графиков колебаний рыночных цен. 

11. Теперь о России. Чаще всего ученые, искренне болеющие за Россию, тяжело переживающие  нынешние катастрофы, предлагают в качестве альтернативных путей — возврат к консервативным моделям или концепции типа “мобилизационной экономики”. Это лучше, нежели безответственный и фатальный либерализм, но этого, увы, не достаточно. Россия вовлечена в стихию современного пост-современного (простите за “барбаризм”) мира и не может из него волюнтаристически выпасть. Она обязана дать ответ на вызов именно этого мира, в котором оказалась. А.И.Неклесса предлагает выход “просвещенного консерватизма” — т.е. возвращение к инновационной стадии, иными словами к обществу типа модерна. Это уже лучше и ответственней. В конечном итоге, реалистичным будет сочетание различных элементов в новом экономическом курсе России — все они должны быть направлены на выправление ситуации, сложившейся в ходе варварства либералов-ликвидаторов, и здесь должны сочетаться элементы мобилизационной экономики (от этого не уйти) и очень уместные предложения А.И. Неклессы по мобилизации инновационного потенциала (особенно в рамках ВПК). Но я позволю себе предложить еще один дополнительный проект.

12. Речь идет  об активном использовании резонанса между русским традиционным сознанием и стихией современных фьючерсных рынков. Можно представить себе гильдию “евразийских брокеров”, специально воспитываемых и подготовляемых в рамках стратегической государственной программы для эффективного участия в мировой финансовой игре в интересах Отечества. Этот авангардный момент использования аспектов пост-модерна в национальных и государственных интересах русских мог бы быть третьим звеном — наряду с мобилизационной экономикой и активизацией инновационного начала — в новом экономическом курсе России.

13. Хочется поблагодарить докладчика за интереснейшее сообщение, различные аспекты которого имеет смысл активно продумывать и развивать.