Правые и левые: 4-х частный политический код

Правые и левые

В современной политике принято оперировать с понятиями "правые" и "левые". Раскроем значение этих терминов.

Начало деления политиков и партий на "правых" и "левых" восходит к системе рассадки депутатов различных политических сил в Учредительном собрании Франции 1789. В правой части зала в нем группировались "роялисты", сторонники монархии, католико-консерваторы. Это обстоятельство положило начало отождествлению консервативных политических позиций с термином "правые".

Революционеры и радикальные демократы, якобинцы, последователи Руссо, расположились слева. С тех пор наиболее революционные силы, требующие немедленного перехода к новым политическим формам власти, к новому общественному устройству стали называться "левыми".

В центре, соответственно, помещались "умеренные", придерживающиеся "промежуточных" позиций. В Конвенте ими были либералы, сторонники постепенного развития, последователи Вольтера. Он были "левее" "правых", но "правее" "левых".

Эта модель получила широкое распространение и в других парламентах, а со временем понятия "правые" и "левые" стали применяться ко всем политическим силам вообще в зависимости от их идейных позиций.

"Правое" и "левое" в Традиции

Употребление понятий "правое" и "левое" для характеристики политических сил, основываясь на историческом факте, затрагивает, тем не менее, гораздо более глубокие уровни сознания, где пары противоположностей играют важнейшую роль. Поэтому следует обратиться к тому, как понимала понятия "правое" и "левое" Традиция, хотя в традиционном обществе эти термины для осмысления Политического не применялись.

В общепринятом языке Традиции, основанном на древних мифологических сакральных представлениях о холистском устройстве реальности, "правая сторона" считалась "положительной", "благой", соответствующей светлым, духовным, божественным сторонам реальности. В качественном пространстве традиционного общества ориентация "направо" уже сама по себе подразумевала положительную этическую и обрядовую нагрузку (отсюда "правильно", "правда", "право" и т.д.). Правая сторона входит в серию символов, связанных с положительными понятиями - "дух", "свет", "небо", "день", "благо", "истина", "Бог", "порядок", "мужчина", "справедливость" и т.д.

Левая сторона, напротив, считалась "дурной", "плохой", "злой", "ложной". Она соотносилась с серией негативных символов - "ложь", "ночь", "тьма", "заблуждение", "беспорядок", "обман", "женщина", "вода" и т.д. "Левое" было синонимом "плохого" и соответствовало отрицательной стороне бытия. В христианской эсхатологии при описании Страшного Суда подчеркивается, что "праведники встанут одесную" (т.е. "справа" на церковно-славянском), а "грешники - ошуюю" (т.е. "слева", на церковно-славянском). Так же - направо и налево - разводятся в евангельской притче "агнцы" и "козлища", праведные и грешные души.

Представление о качественном содержании "правого" и "левого" характерно для всех типов Традиции и во многом определяет сам строй языка, где сплошь и рядом эти символы выражаются однокоренными образованиями.

Однако отношения между понятиями "правое"-"левое" существенно меняются в зависимости от того, как понимает природу дуальности вообще та или иная традиция.

Противоположности в холизме

Холистские традиции (такие как индуизм, древнейшие культы, китайская традиция и т.д.) воспринимает "правое" и "левое" как взаимодополняющие стороны единой реальности. "Правое" относится к благой части, "левое" - к злой, но и то и другое соучаствуют в общем балансе мироздания.

Такое отношение запечатлено во многих символах: кадуцей Гермеса (две змеи - справа и слева - обвивают жезл), инь-ян (две рыбы - черная и белая - сплелись в схватке, но в белом есть черная тока, а в черном - белая), буддистская ваджра (молния, наклоняемая во время обряда то вправо, то влево, а потом устанавливаемая по центру).

В тантризме говорится о двух путях - "путь правой руки", "дакшина-кара" и "путь левой руки", "вама-кара". "Путь правой руки" предполагает достижение "высшего освобождения" ("мокша", на санскрите) через стяжание добродетелей, "путь левой руки" - через эксцессы и преступание всех запретов, нарушение всех норм; причем цель обоих путей - одна и та же.

Такие же мотивы мы встречаем в иудейской каббале, где речь идет о двух колоннах или двух сторонах реальности - "правой" и "левой". "Правая" колонна - это колонна Милости. "Левая" - Строгости, Наказания. Между этими полюсами развертывается вся драма духовного и по аналогии материального мира, отражающего духовные архетипы. Несмотря на постоянную борьбу сторон, обе они по-своему реализуют божественный промысел.

В христианской этике в этом же смысле можно истолковать евангельскую притчу о "правой" и "левой" щеке - как призыв к балансу, к покою, к преодолению внешних воздействий, происходящих как "справа", так и "слева" в символическом пространстве человеческой жизни.

Точно такое же отношение к мужскому и женскому началам. Мужское преобладает днем, женское - ночью. Оба, будучи антитезами, по сути взаимодополняют друг друга.

То же самое можно сказать и о других интерпретациях "правого" и "левого". "Правое" относится к формальной иерархии, "левое" - к эзотерической, к "тайным обществам" и "параллельной сакральности".

От взаимодополнения к противоречию

По мере отступления от холистского понимания реальности "правое" и "левое" становятся все более непримиримыми друг к другу. Постепенно от принципа взаимодополняемости происходит переход к принципу неснимаемого противоречия, т.е. перевод онтологической проблематики в моральную, в область "добра" и "зла", жестко разведенных по разные стороны.

Эти тенденции можно заметить в иранском дуализме, где впервые эсхатология не отменяет дуальность, а фиксирует ее в абсолютном смысле. Представление о "конце истории" в иранской традиции осмысляется как "вичаришн", т.е. "разделение", в котором подразумевается окончательное отделение "правой" части от "левой", а отнюдь не новый синтез в высшем начале (как в недуальных эсхатологиях). Идея финального разделения принята и в христианстве, которое осудило как ересь попытки Оригена ввести холистский мотив и допустить окончательное прощение не только грешников, но самого сатаны в конце времен ("учение об апокатастасисе"). В этом вопросе христианская догматика остается верна креационизму, который, в свою очередь, радикализирует на новом теологическом уровне дуализм, заложенный в зороастризме.

Собственно мораль, разводящая "правое" и "левое", как "добро" и "зло", появляется только в креационистском контексте, и свойственна авраамическим религиям (иудаизм, христианство, ислам). Причем наибольшего расцвета морализм достигает в протестантской среде, которая низводит почти все содержание религии к вопросам морали.

Соответствия правых и левых в традиции и современной политике

Сопоставив символизм "правого" и "левого" в Традиции с логикой рассадки депутатов во французском Учредительном собрании, легко заметить интересное соответствие: "правые" стояли на позициях защиты традиционного порядка, т.е. с точки зрения Традиции, традиционного общества, они были правыми (положительными, благими); "левые", "революционеры" стремились опрокинуть традиционное общество, старый порядок, желали ему зла и гибели (с точки зрения Традиции, они были левыми, т.е. "грешниками", "смутьянами", "злодеями"). Здесь аналогия полная и прямая, хотя следует подчеркнуть, что такое совпадение приемлемо только для тех, кто стоит на позициях традиционного общества, идентифицирует себя с ним. В любом другом случае картина меняется, и сами "левые" считают, что они стоят за "правое (правильное, благое) дело".

Центр в Традиции и центр в политике

Следует также заметить, что понятие политического "центра" в этом историческом эпизоде, со своей стороны, никак не соответствует представлению о функции центра в Традиции. Центр в Традиции - это та инстанция, где противоположности преодолеваются, снимаются. Это трансцендентный момент перехода к иному - более высокому - уровню, нежели тот, где развертывается диалектическая борьба полюсов. Центр - это ось кадуцея, вертикаль ваджры и т.д. Никаких аналогий с политическим центром в таком случае не прослеживается. Политический центр - это промежуточная позиция, зависящая от того, какое идеологическое и политическое содержание присутствует на флангах. Это не самостоятельная платформа, она полностью зависит от крайностей; если один край сместится влево (или вправо), то центр будет вынужден переместиться в ту же сторону.

Кроме того, центр принадлежит той же самой плоскости, что и правые и левые, не имеет никакого качественного превосходства над крайностями; это не синтез, но компромисс, не преодоление дуализма, но его консервация, сглаживание, прикрытие.

Такой позиции политического центра в языке Традиции вообще нет никакого аналога. Это более современная и уникальная вещь, нежели политические крайности, которые могут быть определенным образом соотнесены с языком традиционного общества.

Иллюзия данной рассадки: фундаментальные консерваторы за либералов, коммунисты за буржуазию

Начальная рассадка правых и левых в Учредительном собрании в 1789 году во многом способствовала специфической линейной картине понимания структуры Политического в Новое время, что породило в дальнейшем ряд концептуальных проблем.

Логика политического "прогресса" общества виделась как движение "справа налево", где на "правом фланге" находилась Традиция, а на "левом" - современность. Такая линейная модель подсказывала, казалось бы, естественную, но совершенно ошибочную на самом деле идею, будто левые более соответствуют духу современности, чем центристы (либералы), и что дальнейшее историческое развитие будет проходить в "левом" направлении.

Воздействие этой пространственной схемы на политическое мышление XIX-XX было столь велико, что на этом основании строились целые идеологические системы: марксизм, утверждающий историческую неизбежность (именно неизбежность, а не героическую возможность) победы коммунизма; социал-демократия, настаивающая на том, что вектор эволюции капитализма заведомо задан в "левом" направлении; традиционалисты (такие как Генон и Эвола), убежденные, что коммунизм представляют собой более законченную модель отрицания Традиции, чем буржуазная демократия и т.д.

Исторически это порождало множество концептуально противоречивых шагов: альянс левых и либералов против фундаментальных консерваторов и фашистов ("Народный Фронт"^* Леона Блюма, позже союз СССР с США и Англией во Второй мировой войне и т.д.), ревизионизм^* в коммунистическом движении на основании общности прогрессивных ценностей с буржуазной демократией (Бернштейн, Каутский и т.д.), еврокоммунизм^* (Энрике Берлингуэр, Сантьяго Каррильо и т.д.), и так вплоть до теории конвергенции, перестройки и краха СССР.

Переход к доминации хозяйственной модели и смещение центра и флангов

Существенной коррекцией понятий "правое" и "левое" стал постепенный перенос внимания в политике на экономическую сферу.

В этой области первые "правые" (традиционалисты, монархисты, фундаментальные консерваторы, католики и их аналоги в иных контекстах) не отстаивали каких-то специфических экономических моделей, ограничиваясь защитой того хозяйственного уклада, который существовал в данный момент. Собственной экономической системы те, кто сидели правее либералов, так и не разработали.

Это логично, так как правее центра в Учредительном собрании находились представители сословий нехозяйственной ориентации, имевших с экономикой косвенные отношения. Более того, сама идеологическая ориентация фундаментальных консерваторов (правых) предполагает сосредоточение на духовных проблемах, концентрацию на идеальном, религиозном, философском, по крайней мере, эмоциональном уровнях. Материальному здесь не уделяется пристального внимания, эта область явно второстепенна. Критики аристократии слева и особенно марксисты истолковывают это как желание завуалировать факт эксплуатации чужого труда, а либералы видят в этом стремление обойти молчанием и тем самым сохранить в неприкосновенности материальные привилегии, препятствующие развитию конкуренции. Сами же аристократы приводят идеалистическую систему доводов такого "пренебрежения материальным", которую - с точки зрения "политического языка" - следует учитывать наравне с другими мировоззренческими платформами.

Область экономической мысли вся целиком, повышенный концептуальный интерес к сфере хозяйствования уже является признаком "левой" политики, если принимать в расчет позиции фундаментальных консерваторов, отказывающихся признавать за экономикой право на автономное существование и, соответственно, влияние на область Политического.

Тем не менее внимание к экономической стороне жизни исторически постоянно возрастало, и постепенно позиции изначальных "правых" вытеснялись на периферию политического внимания. Повышение значение экономики в общественной жизни шло параллельно смещению политической модели "влево" вплоть до того момента, когда на первый план вышел идеологический спор между либералами и социалистами. И те и другие оперировали, в первую очередь, экономическими категориями (причем социалисты в большей степени, нежели либералы - в этом тоже проявляется связь экономического фактора и левой идеологии), оставляя за пределами своей полемики фундаментальных консерваторов, которые чаще всего язык экономики игнорировали. В такой ситуации постепенно прежний "правый фланг" в его изначальном (аристократическом, религиозно-монархическом) виде исчезал за политическим горизонтом, и "правыми" становились либералы, а "левыми" - по-прежнему социалисты.

Правые и левые в экономике

Если рассматривать политические теории, признающие приоритет хозяйственного, экономического фактора, мы получим иную картину распределения ролей "правых" - "левых" чем ту, что с которой имели дело изначально. Теперь "правыми" станут те, кто были "центристами" ранее, т.е. сторонники буржуазно-демократической капиталистической системы. "Левые" представляют собой ортодоксальных коммунистов - марксистов (включая троцкистов, сталинистов, маоистов и т.д.) и анархистов. Это - экономические "правые" и экономические "левые", но вместе с тем они, естественно, оформляют свои экономические конструкции с использованием политического языка.

Экономический центризм

Вместе с тем постепенно появляется и новый "центр", который приходится теперь на умеренных социал-демократов и социалистов (эволюционной ориентации). В споре между свободным рынком, абсолютизацией частной собственности, сокращением налогов и социальных выплат, умалением хозяйственной роли государства (платформа либералов) и "экспроприацией экспроприаторов", национализацией частного сектора, огосударствлением промышленности, торговли и сельского хозяйства, государственным перераспределением материальных благ, планированием и т.д. (платформа коммунистов) умеренный социал-демократический центр занимает промежуточную позицию - сохранение частной собственности и свободного рынка, но с повышением налогов и ростом вмешательства государства в перераспределение прибавочной стоимости, национализация крупной промышленности и естественных монополий одновременно с приватизацией предприятий среднего и мелкого уровня и т.д.

От политики к экономике

Переход от трехчастной модели ("правые"-"центр"-"левые") в изначальном политическом смысле к трехчастной модели ("правые"-"центр"-"левые") в экономическом смысле происходил постепенно по мере общего наступления языка современности на язык Традиции, как движение тектонических плит, заметить которое вблизи и за короткие сроки невозможно. Первые признаки этого смещения заметны в середине XIX века в Европе в виде подъема социалистического движения, становления марксизма и анархизма. В XX веке после Второй мировой войны этот переход в целом завершился.

Вместе с тем неравномерность развития политических систем разных стран и определенная инерция социологов и политологов, подчас оперирующих классическими терминами без учета эволюции их содержания, привели к тому, что строгой ясности в этом вопросе нет до сих пор, и даже авторитетные аналитики подчас путаются в понятиях "правый" - "левый". Чтобы удостовериться в правомочности использования таких определений, следует:

1) выяснить, в каком контексте - экономическом или политическом - мы рассуждаем;

2) поместить данное явление в общую политическую систему конкретного общества с выяснением качества крайних ее полюсов.

От линейной модели к круговой

Мы отмечали серьезное влияние на философию политики линейной модели рассадки депутатов Конвента. Отталкиваясь от нее (осознанно или неосознанно), многие политики, идеологи, политологи и социологи строили собственные теории и системы. Здесь важно и то, что современный язык выстроен на принципе историцизма, поступательного хода времени, а значит, мышление постоянно учитывает стрелу времени, его однонаправленное движение, "прогресс". Обе линейные схемы органично накладываются друг на друга: будучи расположенными в определенном порядке на одной линии, "правые" и "левые" автоматически соотносятся со стрелой времени, которая, с точки зрения "прогресса" (как, впрочем, и "регресса" - в глазах фундаментальных консерваторов), идет всегда от "правых" к "левым". Это определяет и сдвиг позиций, который мы замечаем при переходе к политическим идеологиям, построенным на основании экономических факторов.

Но вся картина моментально изменится, если мы предложим рассмотреть рассадку в Конвенте не по одной линии (откуда взялось, кстати, знаменитое выражение правого политика В.М. Пуришкевича, заявившего с думской трибуны: "Правее меня - только стена!"), а в форме греческого Ареопага, т.е. по кругу.

Антицентр

Чтобы яснее осознать картину можно представить себе отрезок полноценной трехчастной политической системы "правые"-"центр"-"левые" и замкнуть его в виде дуги, где противоположные полюса находятся близко друг к другу.

В такой ситуации правые и левые соотносятся друг с другом не только через центр, но и через то идейно-политическое пространство, которое можно назвать "антицентром". Конечно, по большинству параметров можно проследить изменение политической позиции от "левых" к "центру" и от "центра" к "правым", и, наоборот - от "правых" к "центру" и от "центра" к "левым". Здесь существует определенная концептуальная непрерывность, континуальность. Центр пропускает через себя импульсы полюсов, служит своего рода посредником в их непримиримой вражде. В точке же "антицентра" аналогичной инстанции нет, от чего создается ощущение, что здесь находится "стена", "разрыв цепи". Но, тем не менее, определенный "обмен энергиями" в этой точке возможен, и его можно исторически наблюдать. В определенных обстоятельствах "крайне левые" шли на альянс с "крайне правыми" против "центра".

К этому, безусловно, фиксируемому альянсу можно отнестись двояко - как к тактическому шагу, обусловленному конкретными условиями (так поступает большинство исследователей), и как к проявлению какой-то слабо изученной закономерности. Во втором случае допустимо говорить о "политической онтологии" антицентра, о его самостоятельной роли, о дополнительном - четвертом - полюсе между "правыми", "левыми" и "центром".

Признание идеологического значения точки антицентра в круговой модели политики имеет прямое отношение к философии политики, развитой представителями консервативной революции и евразийства. Антицентр становится в таких случаях общим знаменателем, структурный матрицей разнообразных политических феноменов, где мы встречаемся со смешением элементов, относящихся как к крайне консервативному, так и к крайне революционному комплексу идей.

Это сочетание можно встретить у русских народников, позже социалистов-революционеров (эсеров). В отличие от марксистов они считали, что социальная справедливость и борьба с буржуазным строем должна привести к возрождению национальных традиций, основным субъектом которого является русское крестьянство. Народники и эсеры были одновременно наследниками и революционных демократов (левые) и славянофилов (правые), сочетая в своих политических теориях революцию и Традицию.

Ж. Сорель

Аналогичная система взглядов встречается у французского теоретика анархо-синдикализма Жоржа Сореля, который настаивал на том, что борьба рабочих против буржуазии - в первую очередь, при помощи "всеобщей стачки" - должна опираться на национальные традиции и принципы. Сорель полагал, что левая идеология должна не отвергать мифы через обращение к науке и позитивистским методам, но, напротив, культивировать мифы как важнейшую социально-политическую реальность борьбы (Сорель ввел понятие "идеи-силы").

Сорель одним из первых распознал "национальный", консервативный характер большевистской революции, которую горячо приветствовал.

Большое влияние Сорель оказал и на идеологию итальянского фашизма, который (особенно на ранних стадиях) сам по себе являлся выражением сочетания крайне консервативных (правых) и лево-пролетарских, синдикалистских идей. Муссолини в юности был социалистом и крупным деятелем "левого" движения. Постепенно он стал сочетать это с консервативными традиционалистскими идеями, но - что показательно - его неприязнь к "центру", либерализму, буржуазной демократии и капитализму оставалась неизменной.

Особенно бурно "крайне левые" и "крайне правые" тенденции проявлялись в раннем фашизме (футуристическая стадия), позже Муссолини стал дрейфовать "вправо", пойдя на уступки некоторым буржуазным кругам. В последние годы в Республике Сало было предпринято нечто вроде возврата к раннему "левому" фашизму. В этот период крупнейший деятель итальянской компартии Николо Бомбаччи занимал в Сало пост министра (за что Бомбаччи был расстрелян, навсегда застыв с вытянутой правой рукой - в позе фашистского приветствия).

Центр против антицентра

Консервативные революционеры (в том числе евразийцы, национал-большевики) систематизировали эти явления в особой политической философии, которая стала основой их идеологии. Здесь круговая схема имеет огромное значение, так как вся политическая драма видится не в противостоянии "правых" и "левых", но в борьбе "центра" и "антицентра".

Центр, соответствовавший в изначальной модели политической рассадке депутатов Конвента буржуазно-демократическим, либеральным политикам, видится как самостоятельный полюс, а не как точка компромисса¹.

Этот полюс, совпадающий с идеологией либерализма, берется в качестве тезиса (хотя и с отрицательным знаком), и ему противопоставляется антитезис (со знаком плюс), в лице "антицентра", который берется как второй полюс, также самостоятельный и не случайный, но фундаментальный и укорененный в политической онтологии.

В такой политологической картине утверждается не полярность "правые" - "левые", но совершенно иная, вертикальная полярность "центр" - "антицентр". Это - фундаментальная онтология нонконформизма, мировоззренческая, идеологическая и политическая платформа законченного и последовательного антилиберализма.

Данная схема синтезирует все сказанное о парадигме Традиции и современности, об онтологии политического языка и политического бессознательного, о возможности истолкования социализма и коммунизма как завуалированной разновидности "архаической матрицы" в ее эсхатологическом (хилиастическом) варианте.

Политический тантризм

Пользуясь индуистской терминологией, можно сказать, что "крайне правые" и "крайне левые", понятые таким образом, представляют собой тех, кто идет путем правой и левой руки (дакшина-кара и вама-кара). Первые достигают цели через порядок и добродетель, через праведность и аскезу, вторые добиваются того же самого через добровольное сошествие в ад, грех, анархию и растворение. В отличие от дуалистических и креационистских религий, индуизм духовно объединяет оба пути, возводя их к высшему синтезу, заставляя двух змей (два жизненных потока) пульсировать вдоль неподвижной духовной оси. Если продолжать эту метафору, то самой точке антицентра соответствует именно это высшее измерение, где противоположности снимаются и обнаруживаются как взаимодополняющие полюса.

Совмещенная диаграмма

Для наглядности выявленных закономерностей можно составить сводную схему, в которой будут отражены и политические и экономические аспекты того, что следует понимать под "правым" и "левым" в самом широком смысле.

Эта диаграмма весьма полезна для анализа позиций политических партий, движений, идеологий, для точного позиционирования их дискурса.

Эта общая схема может быть применена к многочисленным конкретным политическим ситуациям и режимам, где теоретически ячейки будут заполняться конкретными названиями партий и движений, политических лидеров и т.д.

Сразу же можно выделить две ее разновидности, которые соответствуют двум парадигмальным языкам - языку современности и языку Традиции.

Язык современности совпадает с либерализмом. Поэтому именно либерализм является в данной схеме абсолютным политическим центром.

Вправо от "центра" (точка "либеральной демократии") - как явствует из рисунка - находится экономический либерализм, а в крайне правом секторе - политический консерватизм. Влево - политическая демократия, в крайне левом секторе - экономический социализм (коммунизм). Эта картина точно соответствует раскладу политических сил в современном западном обществе - в первую очередь, в американском, которое являет собой образец современности в ее парадигмальном смысле. В такой ситуации окружность в пункте консервативной революции, антицентра является разомкнутой, воплощая собой предел "политнекорректности". Силы, ассоциирующие себя с этой позицией, в США не имеют, и даже теоретически не могут иметь, никакого политического представительства. Это было бы подобно "короткому замыканию" и привело бы к сбою всей системы.

А вот так должна выглядеть политическая модель общества, основанного на евразийском подходе, на парадигме Традиции.

Здесь центром является то, что в либеральной схеме является антицентром. Справа от евразийского центра находится политический фундаментальный консерватизм, слева - экономический социализм. В крайне правом секторе - рыночная экономика, в крайне левом - политическая демократия. Точка либеральной демократии становится в таком случае антицентром, ее не существует в принципе, и все попытки ее установить, придать ей политическое и идеологическое содержание будут приводить к адекватным мерам со стороны евразийского центра - точно так же, происходит в обратно симметричной либеральной схеме.

Примечания

¹ В данном случае речь идет об изначальной политической модели с учетом классических "правых" - традиционалистов, аристократов, консерваторов, а не об экономической версии, где на "правом" фланге стоят либералы. >>