А.Г. Дугин. Обществоведение. Часть 3. Раздел 8.

Раздел 8. Мировоззрение и образование

 

 

Обязательно ли иметь мировоззрение? Общество и культура всегда оперируют с мировоззренческими кодами. Иногда открыто, иногда скрыто. Человек не может не иметь мировоззрения, он может не осознавать, что это за мировоззрение и каким способом оно было ему навязано.
Мировоззрение - это макет бытия и общества, который загружается в сознание (и бессознательное) человека, как своего рода «операционная система» в компьютер, и предопределяет все последующие реакции, оценки, системы выбора, действия и эмоции. Всякий человек наделен мировоззрением. Только одни люди внимательно осмысляют это мировоззрение, полученное от общества, семьи, среды или выстроенное искусственно самим человеком, анализируют его устройство, помнят и знают тех, то заложил его основы, а другие руководствуются им по инерции, воспринимая влияние мировоззрения на них самих как нечто «само собой разумеющееся», как «данность», «как очевидность», как нечто «естественное».
Можно привести такой пример: сегодня все пользуются компьютерами или мобильной связью, но все меньше тех, кто знают, как эти механизмы функционируют. Мировоззрение всегда в своей основе имеет четкое происхождение, некий механизм  (будь-то религия или философия), но как этот механизм действует, кто его разработал и как с ним обращаться знает только ограниченный круг специалистов. Такими специалистами являются философы, политологи, обществоведы, социологи, антропологи, экономисты, психологи, лингвисты, изучающие человека и человеческое общество профессионально. Они-то и способны выявить с достаточной точностью основные параметры мировоззрения у любого человека, который подчас совершенно и не догадывается, что вообще есть какое-то мировоззрение. Незнание того, как устроен тот или иной механизм, отнюдь не препятствует вполне эффективному его использованию.

 

Идеология. Идеология - это явление Нового времени и означает искусственную систему взглядов, ценностей, идеалов, методов исторического анализа, сформулированных общественных целей. Идеология стала складываться в тот период, когда значение религиозного (богоданного) фактора в обществе стало резко падать, и отдельные люди стали выдвигать свои собственные политические, ценностные и социальные системы, опираясь на рациональные доводы, классовые или сословные интересы, научные данные или индивидуальный произвол. Идеология – это мировоззрение, но только рационализированное, искусственно выстроенное и сведенное  к упрощенной, схематичной форме.
В отличие от мировоззрения идеология конструируется из частей и отдельных элементов, не как органическое целое, а как тщательно построенный аппарат  или машина, но только оперирующая не с материальными частями, а с идеями и элементами философских систем.
Впервые термин «идеология» употребил в начале XIX века французский философ Дестют де Траси (1751-1836). В широкий обиход он был введен Марксом и Энгельсом в рамках классового анализа. С их точки зрения, «идеология» есть выражение полит-экономических и социальных интересов общественных классов.  При этом Маркс и Энгельс неоднократно называли идеологию – «ложным сознанием», подчеркивая односторонний и пристрастный ее характер.
В соответствии со своими представлениями об истории  они выделяли
•    рабовладельческую,
•    феодальную,
•    буржуазную и
•    пролетарскую идеологии.
Причем более всего их занимают две последние – буржуазная идеология и идеология революционного пролетариата. Свою собственную философскую и полит-экономическую систему Маркс  воспринимал именно как идеологию, сформулированную от лица рабочего класса и направленную против преобладающей в капиталистическом мире буржуазной идеологии.
В более широком смысле можно говорить и об иных вариантах идеологии – «социал-демократическая идеология», «фашистская идеология», «пацифистская идеология», «гуманистическая идеология» и т.д.
Идеология есть такое мировоззрение, которое искусственно создается людьми и распространяется для реализации конкретных социально-политических целей.
Марксистский анализ явления «идеологии» был принят на вооружение не только самими марксистами, но и широким спектром философов самых разных политических убеждений.

 

Марксистская идеология. Марксистская идеология считала, что пролетариат должен обрести «классовое сознание» и сплотиться в революционную рабочую партию для осуществления мировой революции. Эта идеология легла в основу советского общества и других социалистических систем (Восточно-европейские страны, Китай, Вьетнам, Северная Корея, Камбоджа, Куба, Албания и др.). В этой идеологии преобладают коллективизм, классовая солидарность трудящихся, оправдывается отказ от частной собственности и уничтожение буржуазии как класса. Парламентская система признается «буржуазной», провозглашается «диктатура пролетариата».
Коммунистическая идеология была правящей в СССР на всем протяжении его существования. Она считалась «единственно верной» и общеобязательной, что предопределяло ее тоталитарный характер.
Буржуазная идеология. Неадекватность марксистских определений. Маркс выдвинул концепцию «капиталистической идеологии», как уже существующего явления, которое он постарался описать и «разоблачить», и создал противоположную революционную пролетарскую идеологию.
Марксистская идеология была систематизированной, догматической, сохраняющей неизменными основные принципы. Буржуазная же идеология представляла собой гораздо более неопределенный, сложно локализуемый феномен. Очень редкие мыслители открыто признавали, что являются поборниками «буржуазной», «капиталистической» либо вообще какой-то идеологии. Лишь самые последовательные и радикальные либералы (и неолибералы) были готовы принять оценку Маркса (относительно капитализма как идеологии), меняя при этом минус на плюс и защищая то, что сам Маркс критиковал.
Большинство идеологий, сформированных в буржуазных режимах, были более уклончивы и предпочитали называть себя иначе или не называть никак. Марксисты потратили не мало сил и исписали горы книг, чтобы обосновать отнесение того или иного философа или ученого к буржуазной идеологии. Критерий был таков: «буржуазной» идеология является тогда, когда она
•    не подвергает капиталистическую систему жесточайшей критике,
•    не требует ее свержения,
•    не разоблачает механизмы эксплуатации,
•    не признает революционной роли рабочего класса, 
•    не настаивает на уничтожении частной собственности.
Одним словом, любая идеология, не являющаяся марксистской и любой философ или ученый, не являющий марксистом или не испытывающий к марксизму симпатий, уже заведомо считался носителем «буржуазной идеологии»: по принципу - «кто не с нами, тот против нас».
Кроме собственно «буржуазной идеологии», выделялись феодальные и клерикальные идеологии, которые коммунисты подробно не рассматривали, так как они в современную эпоху считались «пособниками капиталистов в их борьбе против пролетариата», т.е. незначительной и анахронической разновидностью эксплуататорского класса.
Идеология итальянского фашизма и германского национал-социализма была приравнена коммунистами к идеологии «крупной буржуазии». А левые, но не марксистские течения – социализм, анархизм, позже троцкизм и т.д. – рассматривались как проявления «мелкобуржуазного духа».
Такие определения, безусловно, являются грубыми натяжками, и нет никаких оснований, чтобы отказывать в антибуржуазном характере тем идеологиям (как крайне левым, так и крайне правым), которые это открыто провозглашают. Несогласие с марксизмом не является достаточным признаком зачисления в категорию «буржуазных идеологий». Точно также, нельзя произвольно отказать в идеологической состоятельности не-буржуазным мировоззрениям клерикального или аристократического толка («католический социализм», «прусский консервативный социализм» и т.д.), хотя сам Маркс в «Манифесте Коммунистической партии» делает именно это, лишая  «антикапиталистов справа» (т.е. критиков с позиций аристократического сословного общества) права на искренность и обоснованность их позиции.
То, что марксисты относят к «буржуазной идеологии», при более внимательно рассмотрении оказывается целым спектром различных идеологий, многие из которых однозначно и последовательно отрицают буржуазные ценности и утверждают свои собственные мировоззренческие системы. Единственной идеологией, строго соответствующей марксистскому определению «буржуазная или капиталистическая идеология», является либерализм (неолиберализм). А идеологии «новых левых», «анархистов», «анархо-синдикалистов», «теологии освобождения», «национал-революционеров», «консервативных революционеров», «фундаменталистов» и даже экстремистские формы - такие как «фашизм» и «нацизм» - представляют собой смешанные идеологические системы, где основы капитализма и принципы буржуазной системы подчас  подвергаются резкой и последовательной мировоззренческой критике.
В ХХ веке вопрос идеологии и мировоззренческого выбора стоял очень остро. Осмысление классовой, национальной, исторической, культурной принадлежности проходило в жестких идеологических формах – люди отдавали предпочтение той или иной идеологии, принимали заложенные в ней принципы, цели и методы, подстраивая под них в дальнейшем свои решения, свои поведенческие стратегии, свою жизнь. Поэтому ХХ век иногда называют «веком идеологий».
Исчерпанность интереса к идеологиям в нашу эпоху. В эпоху распространения общества модерна большинство людей стремилось узнать о науках, технологиях и устройстве аппаратов хотя бы самые общие сведения - отсюда широкое распространение научно-популярной литературы. Тогда же было сознательное увлечение идеологиями – большинство стремилось выбрать то, что казалось более подходящим (или правильным).
В последние десятилетия интерес к тому, как устроены вещи, и соответственно к тому, как устроены идеологии, заметно убавился. Общество модерна исчерпало свою энергетику, и многие заговорили о «конце идеологий». Правильнее было бы говорить о «конце осознанного интереса к идеологиям», так как сами идеологии, мировоззренческие системы никуда не исчезли, они просто перешли на иной, менее заметный уровень. Так в компьютерах первых поколений пользователь еще кое-когда сталкивался с цифровыми кодами или операциями, связанными с базовым устройством вычислительной техники («машинным языком»). После определенного момента весь интерфейс стал «user friendly» («дружественным к пользователю») и «интуитивно понятным». Все операции стало возможно осуществлять, ориентируясь по наглядным картинкам и значкам, подсказывающим нужное действие даже самым невнимательным. Но это не значит, что программисты и язык программирования исчезли за ненадобностью, и теперь компьютеры возникают и работают «сами по себе». Однако присутствие программного уровня ощущается все меньше и меньше. Точно также происходит с идеологией. 

 

В новую эпоху (постмодерна) людям предлагается поступать с идеями и ценностями как с меню современных компьютеров: необязательно понимать, как устроен мир идей и с какой системой взглядов оперируют механизмы нашего сознания и нашей психики. Это настолько глубоко, что не представляет интереса, а практическую пользу можно достигать, скользя по поверхности вещей и явлений, не задумываясь о том, что происходит в «машинном отделении» нашего сознания, где и расположены мировоззренческие и идеологические коды. Так возникает «Матрица» -- общество высокоэффективных и высокотехнологичных дебилов, управляемых программами и импульсами, которых они не замечают и не фиксируют. Освобождение от идеологии постепенно делает людей рабами той идеологии, о которой они не догадываются, которой они не выбирали, в которую они оказались загруженны.
Soft ideology («мягкая идеология»). Чтобы описать это сложное явление перехода идеологии на более глубокий уровень запрограммированности человеческого сознания (и подсознания) в эпоху постмодерна, американские политологи предложили специальный термин «soft ideology», «мягкая идеология» по аналогии с «hardware» (механическая часть, «железо») и «software» («программное обеспечение») в компьютерах.
Мягкая идеология (soft ideology) возникает после конца «века идеологий», когда многие начинают ощущать усталость от необходимости сознательно осуществлять идеологический выбор, вставать на ту или иную сторону в социально-политической борьбе, подстраивать свою жизнь под систему рациональных правил и целей. «Усталость» и «отказ», о которых идет речь, существуют не в безвоздушном пространстве, а в конкретной исторической ситуации, где победившей идеологией является именно «буржуазная идеология» в ее наиболее последовательном варианте – в форме либерализма.  Поэтому некоторые «новые левые» философы (Ж.Делез (1925-1995), Ф.Гваттари (1930-1992), М.Фуко (1926-1984), Р.Барт (1915-1980), Э.Левинас (1906-1995) и т.д.) уже с конца 1960-х годов заговорили о «новой тактике капитализма», который постепенно перестает выступать как систематизированная идеология и превращается в «распыленное зрелище», в «общество Спектакля» (Ги Дебор). Идеологизация происходит не через «лобовое» обучение началам, принципам и методам, как в тоталитарных обществах или мобилизационной пропаганде капиталистических режимов 30-40 годов ХХ века, а через рекламу, развлечения, телешоу, показы мод, новые системы сетевого потребления – шопингмоллы, фастфуд, гипермаркеты и т.д.  Этот качественный сдвиг в идеологии происходит при появлении «общества потребления», сменяющего «производственный капитализм». Отныне логика капитализма, и соответственно эксплуатации и отчуждения, скрывает себя в экстатическом хаосе знаков бесконечного потребления.
В такой ситуации «мягкая идеология» не требует специальной пропаганды, она усваивается в самом процессе потребления, развлечений, просмотра программ телевидения, участия в сетевых структурах и пользовании высокотехнологическими предметами – компьютерами, мобильной связью и т.д. Все товары и услуги общества постмодерна составляют ткань этой «мягкой идеологии», она не навязывает никому ничего не конкретного, ни от кого ничего не требует, но простое пассивное скольжение по ее траектории – шоппинг, телепросмотр, созерцание реклам, смена мод, перелистывание глянцевых журналов, посещение брэндовых заведений, отдых в престижных отелях – уже само по себе формирует устойчивые стереотипы, по сути, мировоззрение. В основе этого soft-мировоззрения стоят
•    ценности релаксации и отдыха,
•    гибкость, адаптивность к новым ситуациям,
•    крайний индивидуализм, игровое право считать себя, кем угодно (как в персонажах компьютерных игр),
•    десоциализация, нарциссизм,
•    произвольность в выборе половых партнеров и самого пола (толерантность к сексуальным меньшинствам),
•    космополитизм, безразличие к государству, народу, нации, религии,
•    эксцентричность и экстравагантность, стремление к необычному и галлюциногенному,
•    хаотический нецентрированный на конкретном объекте эротизм,
•    загипнотизированность отдельными знаками, оторванными от контекста.
И хотя кому-то может показаться, что такие качества есть свойства современной потребительской культуры и моды, а не идеология, на самом деле, этот код не является произвольным и случайным, но представляет собой логичное и закономерное развитие идеологических принципов либерализма, основанного как раз на радикальном индивидуализме и абсолютизации частного перед лицом всеобщего (начиная с собственности и кончая высшими философскими приницпами).
На парадигматическом уровне появление «soft-ideology» сответствует переходу от индустриального общества (модерн) к обществу информационному (постмодерн). 


1.Что такое мировоззрение? Дайте свое определение.
2.Обязательное ли иметь идеологию или можно обойтись без нее? Выскажите ваше личное мнение.
3.Чем отличается марксистская идеология от буржуазной?
4.Исчезла ли идеология в современном мире?
5.Что такое «мягкая идеология»  и как она воздействует?

 

 

Образование. Образование – это процесс общественного развития человека, заключающийся в институционализированной передаче ему социально значимого опыта, навыков, умений, представлений об окружающем его мире. Главной задачей образования является сообщение новым поколениям «мировоззренческого кода», что обеспечивает преемственность поколений и непрерывность общественно-исторических процессов.

 

Образование в традиционном обществе. Жрецы, воины и народные массы. Исторически в традиционном обществе образование было уделом высших сословий – жреческого и воинского. Хотя определенные формы существовали и для других – низших -- слоев населения.
Религиозное образование было предназначено для священнического сословия и включало в себя передачу знаний о религиозных и богословских основах вероисповедания, о значении культов и обрядов, о богослужебной практике. Параллельно этому во всех культурах религиозное образование содержало передачу информации по истории обществ, социальные, правовые, этические и иные традиции. В некоторых культурах религиозное образование было единственной формой систематического образования и фактически содержало в себе все общественные и культурные формы.
Образование аристократии (преимущественно состоявшей из представителей воинского сословия) во многих культурах было вынесено в отдельную категорию. Помимо обучения воинским искусствам, это образование включало в себя те предметы, которые были необходимы для осуществления властных полномочий – знакомство с основами права, государственными традициями, историей и т.д. Со времен Античности обучение знати в Европе включало в себя обязательное преподавание семи «свободных искусств» (наук): грамматики, риторики, диалектики, арифметики, геометрии, музыки и астрономии. Считалось, что аристократ обязан активно заниматься  формированием своего интеллектуального и эстетического облика.
Народ в традиционном обществе также получал зачатки образования. Все ремесленники распределялись на цеха или «братства», в рамках которых они постигали навыки своей профессии, а параллельно изучали мифы, легенды, символы, исторические сведения, связанные с этой профессией. Некоторые профессии – как, например, средневековые строители (масоны) – имели чрезвычайно развитые и пышные ритуалы, позже превратившись из ремесленных ателье в «тайные общества» с мистической доктриной и секретными учениями, куда вступали представители аристократических кругов и даже монархи.
Крестьяне черпали знания из приходских школ, духовных бесед со священниками, проповедей. Кроме того, земледельческий труд, привязанный к годовым циклам, был окружен множеством аграрных мифов, легенд, обычаев, примет и сакральных сюжетов, которые представляли собой древнейшее духовное наследие, уходящее корнями в религиозные системы предшествующих эпох. Будучи необразованными («темными») в смысле стандартов знати, простолюдины вместе с тем являлись носителями особой архаической культуры, которая также требовала «образования» и передачи из поколения в поколение, только формы этого «образования» были иными.

 

Проект всеобщего образования. «Образовательный канон» модерна. В Новое время параллельно распространению демократических тенденций возникла идея о том, чтобы отказаться от сословной модели образования и предложить единую систему всеобщего образования для всех сословий общества. Идея всеобщего образования родилась вместе с теориями «государства-нации» и «гражданского общества». Всеобщее образование мыслились как инструмент превращения разнообразной сословной системы в однородное общественное поле, в котором каждый человек формируется в одинаковых условиях. В такой ситуации встал вопрос о том, какие дисциплины следует сделать обязательными для всех, включив их во всеобщий  «образовательный канон». Подъем третьего сословия в европейских обществах наложил отпечаток на формирование этого канона, выдвинув на первый план те науки и искусства, которые более всего соответствовали потребностям городской буржуазии и основывались на ценностной иерархии модерна (индивидуализм, рационализм и т.д.). Всеобщее образование оставляло в стороне образовательные стратегии, ориентированные на подготовку священников. Религия была вынесена из образовательного процесса, что стало важной особенностью современного образования, сделав его секулярным (светским). За основу образовательного канона был взят реестр «свободных  наук (искусств)», который отныне распространялся на всех граждан. Постепенно система образования разделилась на две ступени среднее и высшее образование, к которым добавилось профессионально-техническое.
Правовой характер современного образования. Свободный доступ к получению среднего образования для всех слоев населения стал важнейшим социально-политическим лозунгом буржуазных реформ.
Всеобщее образование во многих странах, где утвердились нормативы «современного общества» (модерн), стало не просто правом, но и обязанностью. Общество берет на себя обязательство предоставить возможность получения образования, а граждане должны его пройти (по меньшей мере, в минимальном объеме). В тех же странах, где среднее образование является нормативно-обязательным, оно получает статус конституционной обязанности.
Это превращение «права на образование» в «обязанность образования» показывает императивный характер современной западно-европейской культуры. Эта культура не просто предлагает свои ценностные системы, она требует от каждого члена общества их обязательного усвоения. Образование становится инструментом идеологической подготовки, так как «образовательный канон» построен на приоритете западно-европейских ценностей. Исторические события, гуманитарные дисциплины, даже изложение основ естественных наук подаются через призму ценностных утверждений. Таким образом, современное образование имеет вполне конкретную цель: формирование гражданской идентичности членов общества на основе ценностной системы культуры модерна.  

Сфера знаний не является нейтральной и объективной. Она всегда осознанно или нет окрашена целым спектром культурных, цивилизационных и даже геополитических предпочтений. Сам факт вынесения религиозных предметов за пределы обязательного образовательного канона и принцип светскости выражают идеологический выбор западно-европейской культуры, отказывающей религии и ее ценностям в социальном измерении, в праве давать установочные ориентиры всем членам гражданского общества. Поэтому сфера образования входит в компетенцию государства, которое  в критериях модерна по умолчанию считается «светским».
Правовой статус обязательного среднего образования и прямой контроль государства за этой областью в современной западно-европейской культуре показывает, что образование является инструментом государства по формированию именно того типа граждан, которое это государство «заказывает», «учреждает». Современные концепции государства оперируют с понятием «гражданин», не вдаваясь в его этническое происхождение, религиозные убеждения, родословную, род занятий и т.д. Чтобы получить такого «гражданина» и используется обязательное образование, которое наделяет всех членов государства необходимым минимумом знаний, представлений и ценностных ориентиров, которые ложатся в основу всех последующих отношений государства со своими гражданами и всех отношений между самими гражданами в рамках социальной и культурной понятийной системы. Без обязательного образования современное общество не способно обеспечить единство мировоззренческого поля, где осуществляется взаимодействие членов общества между собой и государством.
Образование является важнейшим инструментом упорядочивания общественно-политической системы. В процессе образования ценностные системы становятся политико-государственными и правовыми факторами. Образование есть процесс систематизированной институционализации культуры.
Зависимость образовательного процесса от идеологических установок правящих элит. Образование (особенно обязательное образование) создает поле, в котором мировоззренческий фактор напрямую соприкасается с государством. Государство, обеспечивая образовательный процесс, берет на себя функцию гарантий культурной преемственности.
Отношения государства с преобладающим мировоззрением могут быть теоретически самыми разнообразными. Государство может быть светским даже в том случае, если народ в большинстве своем является религиозным. Мировоззренческий код правящих элит может существенно расходиться с мировоззренческим кодом основного населения. Поэтому сфера образования во многом зависит от политического выбора правящих элит.
Выбор того, что включать в обязательный образовательный канон, а что исключать из него, в современном обществе остается за государством. Оно может следовать за мировоззренческими тенденциями, может менять их, может в принудительном порядке навязывать новые мировоззренческие коды. Все зависит от конкретного государства и общества.
В традиционных обществах передача мировоззренческих систем развивается по иной логике, и образовательные институты не столь зависят от государства. В современной западно-европейской культуре образование, напротив, становится напрямую зависимым от идеологии правящих элит. Они решают, в конечном итоге, какую ценностную модель транслировать в качестве обязательной всем членам общества.
То, что среднее образование касается детей, делает идеологические стратегии образования эффективными и «тотальными», ведь детское сознание воспринимает познавательные стратегии как нечто само собой разумеющееся и не способно отделить интерпретацию предмета от его описания.
Получая образование в детском возрасте, в современных обществах люди некритично усваивают вполне определенный «мировоззренческий  код», прошедший идеологическую экспертизу правящих элит, которые либо отбирают в существующей культуре то, что для них приемлемо и полезно, либо полностью формируют этот культурный код искусственно, на основании своих интересов, предпочтений и представлений о структуре государства и общества.

 

Образование учреждает нормативный образ гражданина. Образование создает образ гражданина. От того, в рамках какого государства и какого общества проходят образовательные процессы, зависит и то, какой образ транслируется. Этот «образ» представляет собой эталон общественного субъекта, призванного быть носителем конкретного «мировоззренческого  кода».
В ходе среднего образования формируется нормативный образ общественного субъекта. А высшее образование направлено на повышение его профессиональной компетенции в конкретных областях. Но и эта профессиональная подготовка сопровождается культивацией «образа», хотя в данном случае речь идет о более детальном «образе», воплощающем в себе общественный эталон образованного «специалиста» или «эксперта».
В тех государствах, где идеологический характер открыто признается, высшее образование, как и среднее, сопровождается открытой идеологической обработкой. Там, где идеологический характер образования завуалирован, это происходит подспудно и «естественно» через методические рекомендации, систематизацию курсов, изучение социальных дисциплин, преподавание которых строится на основании  вполне определенной идеологической схемы. Либеральные государства в этом нисколько не отличаются от тоталитарных, только форма трансляции культурных кодов иная, и сам «образ» здесь -в отличие от тоталитарных режимов -- не навязывается открыто, но мягко внедряется в сознание как «нечто само собой разумеющееся» или даже как результат «свободного выбора» самого человека. Но «свободный выбор» как ценность, в свою очередь, является ничем иным, как идеологией, «мировоззренческим кодом», только принадлежащим либеральной  культуре.



1.Что такое архаическая культура? Как она проявляется в более поздние эпохи?
2.Расскажите о влиянии Православие на русскую культуру в эпоху традиционного общества.
3.В чем значение творчества Пушкина и какой этап в развитии русской культуры начинается с него?
4.Как культурные ожидания «серебряного века» воплотились в большевистскую революции? Есть ли между этими явлениями связь?
5.Считаете ли вы, что в России наступит в будущем «бронзовый век» культуры?

 

 

 

Религиозное образование при Петре отходит на второй план, становится факультативным, что лежит в общем русле петровских реформ, направленных на резкое снижение влияния церкви на общество и государство.  Основной акцент падает отныне на светское и профессиональное образование.
На первых этапах Петровский Сенат постановил обязательное обучение только для дворянских детей. Причем за неисполнение этой гражданской обязанности следовало суровое наказание – запрет жениться и принимать в наследство имения. Указ Петра гласил: «Будя по свидетельству (Сената) явятся такие, которые ни в науку, ни в службу не годились и впредь не годятся, отнюдь женится и замуж идтить не пускать и венечных памятей не давать и деревень наследственных и никаких за ними не справливать».
Вслед за столичными институтами и университетами были созданы провинциальные школы, в которых к 1727 г. обучалось свыше 2000 человек. Доступ к учебе как и в Древней Руси имели все слои населения. Однако социальное и материальное положение дворян приводило к тому, что на практике продолжать обучение на последующих ступенях и за границей имели только члены этого сословия.
 В XVIII веке в России создаются Академия наук и Московский Государственный Университет, которые дают новый импульс развитию образования через систематизацию научных знаний, выстраивание образовательного канона по новым секулярным правилам.
Петр Первый создает систему государственного образования,  призванного выполнять идеологическую и социально-политическую функцию. Здесь мы сталкиваемся с примером жесткой манипуляции с «мировоззренческим кодом». Петр ломает образовательные традиции православной Московской Руси и внедряет в общество новый «мировоззренческий код», заимствованный им самим из секулярной культуры Западной Европы. Процесс образования с этого момента становится элементом государственной политики и приобретает институционализированный характер. Через образовательный процесс происходит системное укрепление «мировоззренческого кода» западнической элиты, противостоящего консервативным «мировоззренческим кодам» народной и религиозной традиции.
«Образ», транслируемый петровским образованием, это образ среднего «европейского гражданина» того времени, напрямую заимствованный из западных обществ, взятых за эталон.
Двоякий смысл народного просвещения. В течение XVIII – XIX веков обязательность образования касается только представителей дворянства. Петровские гонения на церковь постепенно ослабевают у его последователей, и приходские школы снова начинают играть большую роль.
Демократические процессы в Западной Европе, отчасти копируемые русской аристократией, приводят к идеям о необходимости распространения образовательного канона на широкие массы простонародья. Хотя Екатерина II еще говорит, что «черни не должно давать образование»,  уже в 1801 году создается единое ведомство -- Министерство народного просвещения. Учреждается сеть главных и малых училищ. Расширяется реестр высших учебных заведений. Наряду с теми, кто сам оплачивает свое обучение, имеются «казенные студенты», которые учатся за счет казны.
Народное просвещение – это проект включения в образовательный процесс широких народных масс. Это включение в XIX веке дает двойственный результат. С одной стороны, европейский «культурный код», постепенно сформировавший идентичность российской правящей элиты, начинает транслироваться и в низшие слои населения, порождая там неизбежный конфликт с консервативными формами передачи культурных традиций. С другой стороны, представители народа получают доступ к оформлению своих предпочтений и ценностей на языке образованного сословия, т.е. используют европейский «культурный код» как средство для выражения собственных ценностных систем.

 

«Культурный код» разночинцев. В ходе народного просвещения не только западнические элиты влияют на консервативные массы, но и сами эти массы, в свою очередь, влияют на элиты, получая вместе с образованием право голоса, с которым нельзя более не считаться. Так возникает «разночинская культура» и само явление русской интеллигенции, которая состоит из представителей разных сословий, получивших доступ к европейским канонам образования, но выражавших «западным» языком элементы «мировоззренческого кода», подчас весьма далекого от западного.
Распространение грамотности и образования в XIX веке через расширяющуюся сеть народных школ, гимназий и семинарий позволяет оформить консервативный «мировоззренческий код» масс в категориях западно-европейской  ценностной системы. Демократизация общества через расширение процесса народного просвещения, в целом скопированная с европейских стран, в России обнаруживает особенности русского народа, как носителя оригинальной системы ценностей, уходящих в Московское царство и еще глубже – в Киевский и даже докиевский период русской истории.
Этот процесс виден в развитии славянофильского движения, у русских народников и революционных демократов. «Культурный код» разночинцев представляет собой причудливую смесь двух «культурных кодов»: западного и русского. Это приводит нас к «серебряному веку» и далее к Октябрьской революции. Оба эти разнопорядковых явления в большой степени связаны с особенностью образовательных процессов в России.

Советское образование. «Мировоззренческий код» советского человека. Советская образовательная система была построена на тоталитарном идеологическом принципе. Ее главной задачей было воспитание  «нового человека», наделенного классовым сознанием. Марксизм (вслед за либеральным философом Джоном Локком) рассматривал человека как «чистый лист», полностью формируемый социальной средой. Следовательно, считали русские марксисты, тотальная система идеологического образования приведет к появлению радикально новых личностей.
Коммунистическая идеология была носителем собственного «культурного кода», выстроенного довольно искусственно, и всеобщее обязательное среднее образование стало важнейшим инструментом по внедрению этого «культурного кода» в широкие массы советского населения. С первых ступеней обучения и кончая высшим образованием и получением научных степеней советский человек проходил жесткую идеологическую обработку. Так как получение среднего образования было административно закрепленной обязанностью, то этой участи не мог избежать никто. Религиозное образование было запрещено, лишь для тех, кто выбрал священническое служение в определенный момент сделали исключение. В школах и институтах преподавалось только марксистское понимание социальных и естественно-научных дисциплин.
Транслируемый «образ» представлял собой абстрактный идеал «советского человека», принятый за нормативного носителя коммунистического «мировоззренческого кода». Этот код включал в себя и моральную составляющую, оформленную в «Моральном кодексе строителя коммунизма». Помимо предельной идеологизации всех школьных и институтских предметов, с первых классов школы проходила дополнительная политическая подготовка, дублирующая общеобязательные предметы. Она делилась на три этапа: «октябрятские звездочки» в первых классах, «пионерская организация» -- в средних, и «комсомольская» - в старших. В институтах наряду с комсомольскими организациями проходил отбор кандидатов члены Компартии.
Советское образование охватывало все население СССР, включая малые этносы, живущие, как и многие века назад, в условиях традиционного общества. Советская система образования ставила перед собой задачу полного огосударствления гражданского общества, претендуя на искусственное формирование личности на основании контролируемых политической властью социальных механизмов.
Значение образования в такой системе было максимальным из всех возможных, так как, признавая человека «чистым листом», все его содержание, его смысл, его сознание, его нравственность должно было (почти с нуля) учредить советское общество через  образовательный процесс.
В ходе этого грандиозного образовательного эксперимента коммунистический культурный код стал, на самом деле, достоянием огромных масс населения. Так как этот культурный код, помимо собственно идеологии, содержал в себе рациональные методологии, познавательные стратегии и ценностные категории эпохи Просвещения (существенно преобразованные марксизмом), то впервые в русской истории система западно-европейских воззрений так глубоко вошла в толщу народных масс. Советская система образования осуществила колоссальный рывок в «модернизации» русского общества, доведя культуру модерна до всех его членов, чего никогда не удавалось ранее.
Образовательный кризис 90-х годов. Ликвидация советской идеологии. С  распадом СССР завершился цикл советского образования. Идеологическая составляющая, на которой основывался транслируемый в ходе всеобщего образования «образ», была упразднена. Советский «мировоззренческий код» рухнул. Это породило в 90-е серьезный кризис в образовательной сфере.
Вслед за ориентацией политической элиты России 90-х на западные ценности, но на сей раз в либерально-демократическом, а не марксистском оформлении, была попытка пересмотреть образовательный процесс в либеральном ключе.
В первую очередь, реформы коснулись устранения прямых обращений к марксистской идеологии в средней школе и в ВУЗах. Этот этап  прошел довольно успешно.
Неудача внедрение либеральных идей в образовательный процесс. Далее была сделана попытка внедрить в общественные дисциплины либеральный идеологический подход, скопированный с аналогичных пособий в современных странах Запада. Но с этим возникли проблемы. Прямое внедрение в российское образование современного западного образовательного канона приводило к прямому конфликту не только с культурой самих преподавателей, получивших свое образование в советское время и усвоивших ценности коммунистической системы, но и с дореволюционными традициями, где с XIX века важную роль играли религиозные и национальные мотивы. Задача внедрения либерального западнического культурного кода оказалась невыполнимой – из-за нехватки «антисоветского» элемента в общем преподавательском составе как средней, так и высшей школы и из-за отсутствия каких-либо усилий по адаптации либеральных идеологических систем к российской специфике.
Учебники, изданные в тот период при помощи различных зарубежных фондов, в частности, Фонда Сороса, представляли собой грубые карикатуры на русскую историю, культуру и общество, напитанные полемическим ядом, русофобией и откровенно «оккупационным» сознанием. Русские изображались в них «народом-неудачником», который всегда хотел «демократии», но постоянно срывался в «варварство», «дикость» и «мракобесие» по причине его якобы «неполноценности» и «отсталости». Все, что предшествовало советским диссидентам (А.Сахарову, А.Солженицыну, Е.Боннер и т.д.) представлялось в «черном цвете», и даже демократические преобразования ельцинского периода, казалось бы столь дорогие либералам, описывались как «неуверенная попытка русских выйти на магистральный путь развития в безнадежном стремлении догнать комфортный, успешный и развитый Запад». Все русское и советское виделось как сплошная «неудача», «грязь», «холопство» и «кровь».
Даже история Второй мировой войны описывалась как «победа над Гитлером армий США и Великобритании», где СССР играл лишь вспомогательную роль, а «преступления» Сталина в Германии и странах Восточной Европы «не многим уступали зверствам нацизма».
Такой «мировоззренческий код», поданный как обязательное содержание учебного процесса, наталкивался на справедливое сопротивление не только советского общественного сознания, но естественного чувства национального достоинства преподавателей.
Либеральная реформа образования как системная попытка была отторгнута сопротивлением снизу – со стороны школьных учителей и вузовских преподавателей. Либерал-реформаторы того периода постепенно отказались от намерений внедрить свою идеологию напрямую. Перипетии политической борьбы и «увлекательный» передел собственности в процессе приватизации отвлекли их от системного наступления на школу. Образовательная сфера была предоставлена сама себе, функционируя по инерции, оставшейся с советских времен. В середине 90-х годов вся социальная сфера стремительно деградирует, учителя и преподаватели получают мизерную зарплату, выплаты которой происходят нерегулярно. Только твердый гражданский настрой и нравственный стержень российских учителей спас в этот период российское образование от полного краха.

Утрата «образа» в образовании. В целом же образовательная сфера России 90-х годов ХХ века утратила «образ», который следовало бы транслировать молодым поколениям. Советский мировоззренческий код распался. Новый либерально-демократический не прижился на практике и не состоялся в теории, простого копирования западных образцов оказалось недостаточно.
Краха образования не произошло, но кризис был на лицо. Учителя и преподаватели в такой ситуации были вынуждены транслировать знания бессистемно и хаотично, совмещая инерцию советской школы с разрозненными фрагментами иных систем, заимствованных в произвольном порядке из западных или дореволюционных источников, выбранных по индивидуальному усмотрению каждого отдельного преподавателя. Если в области естественно-научных дисциплин отсутствие ясных идеологических установок было еще терпимо (хотя секулярный характер некоторых теорий – в частности, эволюционистской «теории происхождения видов» вызывал вопросы со стороны религиозных конфессий, вышедших в современной России из гетто), то системное преподавание гуманитарных предметов в таком хаосе стало проблематичным.
В этот период всеобщее народное образование носит номинальный характер. Как процесс оно существует, но с содержательной стороны оно останавливается, так как никакого «мировоззренческого кода», никакой системы смыслов более не транслируется. 
Потребность в новом «образе». После смены вех в российской политике на державно-консервативный курс Владимира Путина перед российским образованием встали новые вопросы. И самый главный из них состоит в том, какой «культурный код» необходимо транслировать в современной России. От этого зависят и все остальные прикладные решения:
•    Сохранить ли всеобщий и обязательный характер образования?
•    Сделать ли образование платным или оставить бесплатным?
•    Допустить ли религию в образовательный процесс или продолжать настаивать на его светском характере?
•    Как соотнести профессиональную подготовку в ВУЗах с новыми потребностями общества, где ряд профессий отмирает и сокращается, а ряд новых возникает и ширится?
•    Что делать с миллионами людей, получившими образование в переходный период, когда их навыки и знания оказываются не затребованными общественными институтами?
•    Вводить ли единый образовательный стандарт по аналогии с современными западными системами или сохранить российско-советские традиции?
•    Внедрять ли технологии дистанционного обучения и «постоянного» обучения?
На все эти вопросы, стоящие сегодня перед системой российского образования, нельзя дать  технический ответ. Критерии эффективности, баланса материальных затрат и ожидаемых приобретений, оптимизации процессов и т.д. будут иметь решающее значение, если общество согласиться с либеральным подходом к образованию. Если же будет избран нелиберальный (национальный или социальный) подход, то на первый план выйдут совершенно иные критерии –
•    объем обязательных государственных (или частных) инвестиций в социальное развитие общества  (немыслимого без развития образования),
•    сохранение национальных традиций образования,
•    укрепление народной идентичности,
•    оснащение государства специалистами в прикладных областях,
•    самоценность вложений в развитие фундаментальных наук и т.д.
Эти вопросы не способно решить Правительство и тем более Министерство Образования как его подразделение. Здесь все зависит от политического решения, которое должна принять высшая российская власть совместно с обществом.
Речь идет об определении «образа» будущей России, о построении нового «мировоззренческого кода».
Модернизация и преемственность. Два направления реформ образования не вызывают сомнений:
•    потребность в модернизации и
•    обеспечение преемственности.

Образование во всех обществах заведует связью времен. Через этот процесс происходит сохранение и укрепление идентичности общества – историческое основание сопрягается с проектом будущего. Это требует и эффективности, и сохранение традиций. Пропорция сочетания императива модернизации с императивом традиции современным российским обществом должна быть установлена заново.
Знакомство с «культурными кодами» Запада, шире иных обществ и политических систем, как правило, идет на пользу России. Но это знакомство, способствующее «модернизации», не должно автоматически приводить к слепому копированию и имитации. Если рассматривать эти «коды» как вызов, то они провоцируют в обществе творческую активность, и не только не разрушают, а еще более укрепляют собственную идентичность и тем самым, обеспечивают преемственность. Так обстояло дело с Пушкиным, со славянофилами и с культурой «серебряного века». Мы брали с Запада то, что соответствовало нашей идентичности, отбрасывали лишнее и вырабатывали оригинальный исторический ответ на те вызовы, которые нельзя было игнорировать.
Внимание к окружающему миру, осмысление новейших процессов, в нем протекающих, параллельно с новым обращением к сокровищам исторической и народной традиции – все это должно способствовать формированию нового образа России, и следовательно лечь в основу новой системы образования, соответствующей требованиям новой эпохи.


1.Как происходит трансляция культурного кода в процессе образования?
2.Почему Петр Первый настаивал на принудительном образовании элиты?
3.Какую политическую и социальную роль играло образование в СССР?
4.Как процесс образования соотносится с его содержанием? Влияет ли, по-вашему, сам культурный код на то, как его преподносят?
5.Какой «образ» будет передаваться будущим поколениям россиян?

 

 

Мировоззрение для общества необходимо. Мировоззрение, которое будет преобладать в России будущего, пока не выстроено. Об этом можно только делать предположения и аналитические прогнозы. Вместе с тем, очевидно, что это мировоззрение должно дать ответы на фундаментальные вопросы относительно прошлого, настоящего и будущего России. И самое главное: само наличие в обществе мировоззрения совершенно необходимо, так как народ, утрачивающий мировоззрение, теряет ориентацию в пространстве и времени, систему координат и на способен в такой ситуации органично и целенаправленно развиваться.
Можно рассмотреть некоторые очевидные уже сегодня стороны этого «будущего» мировоззрения:

Религиозный фактор будет играть в нем значительную роль. Если возврат к Православию, а для малых этносов России к своим традиционным конфессиям, будет решительным и необратимым, то новое мировоззрение будет строиться на основе религиозного учения о мире, человеке, обществе, хозяйстве, государстве, истории, политике,  и т.д. Религия имеет потенциально ответы на все вопросы, и полное принятие авторитета религии способно заменить собой совершенную и законченную идеологию. Вся проблема будет сводиться к приложению религиозных принципов к  окружающему современному миру, что является чисто технической задачей коль скоро выяснено главное: признать полностью и без изъяна авторитет Церкви и традиции.
В другом случае религиозный фактор может стать дополнением к более сложной составной идеологии, и тогда речь пойдет об искусственной конструкции, где будут участвовать только отдельные элементы религиозного учения. Но в любом случае, мировоззрение будущей России должно будет учитывать религиозный фактор, как один из главнейших в формировании идентичности народа, государства, общества.
Представление о русском народе как народе, наделенном исторической вселенской миссией. В русской истории представление о «народной миссии» приобретало совершено различные черты – чаще всего религиозные, но также социально-экономические, культурные и т.д. В новых исторических условиях форму для исконного «мессианского чувства» только еще предстоит найти.
Это чувство может проявиться:
•    в традиционном религиозном представлении о спасительной миссии русского православия,
•    в особом евразийском пути всех этносов, сплоченных русской государственностью и русской цивилизацией, а также в особой форме объединения в России культур Востока и Запада,
•    в создании социально-экономической системы, оптимально решающей основные задачи, стоящие перед человечеством (бедность, ухудшение экологии, исчерпание ресурсов, демографический дисбаланс и т.д.),
•    в авангардной позиции при построении многополярного мира,
•    в выдвижении новаторского гуманитарного (ноосферного) проекта будущего мироустройства,
•    или в каких-то иных формах, предсказать которые заведомо трудно (как едва ли кто-то в начале ХХ века мог предсказать, что эсхатологические и мессианские чаяния интеллигенции и народа выльются в большевизм и создание СССР).

Выработка особой экономической модели, соответствующей специфике русской истории, культуры, психологии.
Это может быть достигнуто в ходе:
•    адаптации рыночных моделей к российской специфике, понятой углубленно,
•    создания системы хозяйства на основе принципов справедливости и взаимопомощи (новый народный социализм),
•    построения философии хозяйства на основах религиозной этики и народной психологии,
•    разработки оригинальной хозяйственной модели с опорой на инновационный потенциал и интеллектуальное усилие российских ученых.
Разработка ценностной системы, где основными центрами внимания будут:
•    государство и его суверенитет,
•    сохранение и укрепление народа как целого, поддержание его идентичности, обеспечение преемственности,
•    развитие институтов органической демократии (демократии соучастия),
•    обеспечение прав всех этносов, живущих на территории России, гарантия их развития и сохранности,
•    забота о человеке, его интеллектуальном и моральном совершенствовании, материальном обеспечении.
Баланс и иерархия этих ценностей  могут быть разнообразными, но все они в той или иной мере должны быть включены в контекст будущего мировоззрения.
Приведение правовых норм и законов в соответствие с исторической волей народа, без навязывания каких-то предвзятых идеологических клише (особенно заимствованных из зарубежных источников – западных или восточных).
Пути обеспечения безопасности и обороны державы от внешних и внутренних угроз. В этом вопросе чрезвычайно важным будет определение той цены, которую следует платить народу и обществу для защиты от внешних вызовов. Это вопрос «допустимой цены» за безопасность стоит в центре русской истории, и именно в нем более всего проявляются противоречия между народом и государством, что не раз приводило к серии трагических событий и немыслимых страданий.
Поиск формы наиболее эффективного контроля народа и общества над государством, т.е. создание механизмов реальной и независимой от каких бы то ни было внешних сил демократии.
Здесь возможны следующие пути:
•    модель «народной монархии», автократическая (авторитарная) система, подотчетная только народу (через систему плебисцита, референдума или прямых выборов);
•    модель парламентской демократии (с органически созданными партиями по ясным мировоззренческим критериям);
•    модель прямой демократии (выборность всех уровней власти на основании мажоритарного принципа);
•    развитие федерализма и субсидиарности;
•    построение общественной иерархии с учетом этнической дифференциации общества (этнические общины получают широкую степень самоуправления);
•    модель «народной диктатуры», означающей при чрезвычайных обстоятельствах передачу экстренных полномочий одному лицу или группе лиц во власти.
Возможно, будет создан смешанный вариант, но в любом случае тот или иной выбор должен быть идеологически обоснован, соотнесен с позицией и волеизъявлением большинства и с константами российской истории.


1.Какая идеология, на ваш взгляд, более всего подходит современной России?
2.Что больше повлияет на мировоззрение будущего поколения русских людей: религия, наука или глобализм (постмодерн, индивидуализм, сетевые технологии)?
3.Есть ли у русского народа миссия в XXI веке?
4.Какой экономический уклад более всего соответствует будущей России?
5.Как будут выстраиваться отношения народа и государства в будущей России и найдет ли это идеологическое оформление?