Геополитика как сочетание стратегии и мировоззрения: конспект лекции №1

Термин «геополитика» ввел в 19 веке швед Рудольф Челлен. Он также говорил об «этнополитике», «кратополитике» и других формулировках, однако именно геополитика прижилась в европейском политическом сознании более всего.

Геополитика – дисциплина, которая изучает отношение государства к пространству. У геополитического метода были предшественники. Так, первым учитывать пространственный фактор в политике предложил Фридрих Ратцель. Он понимал государство, как организм, живое существо, которое рождается, живет, стареет, деградирует и под конец умирает вовсе.

Ратцель призывал учитывать пространственный фактор государства, как основной. Его подход называется органицистским, который вступает в диалектику с механицистским подходом. Последний отличается восприятием государства, как механизма. Если механизм можно разобрать и собрать, то организм после расчленения к жизни не возвращается.

Современники Ратцеля обвиняли его в географическом детерминизме. Их смущало, что, по его теориям, пространство фактически предопределяло судьбу государства. В условиях становления философии индивидуализма, это звучало некорректно.

Самым фундаментальным заявлением геополитики, как необходимого метода любого политического анализа стала статья британского военного Хэлфорда Макиндера «Географическая ось истории» в журнале National geographic. В ее тексте были заложены основы геополитической топики, структуры концептуального знания. В статье речь идет о так называемой Great game, большой игре, противостоянии Англии и России на пространстве Евразии. О большой игре говорили и раньше, но как концепт она не воспринималась.

Макиндер рассматривает исторический процесс, как противостояние двух типов цивилизаций – суши и моря. Море – это англосаксонский мир, сушу представляют России и, если речь идет о Европе, Германия. Кстати, Россию Макиндер называет Heartland, сердцевина, центра Евразии. Фактически статья британского военного о том, как цивилизация моря должна победить цивилизацию суши:

«Кто контролирует Евразию, контролирует весь мир», - пишет Макиндер.

Он также писал о том, что борьба суши и моря идет не только со времен возникновения Британской и Российской империй. По мнению Макиндера такая борьба шла с древних времен. Он упоминает Рим и Карфаген. Карфаген – наемная армия, торговая цилизация, ликвидные ценности. Рим напротив был цивилизацией построенной на героической культуре, на ценностях иерархии. Кроме того, три пунические войны, по Макиндеру, также имеют свое геополитическое обоснование. Историческими синонимами геополитической борьбы суши и моря также названы Афины и Спарта. Если в Афинах провозглашались демократия и равенство, то в Спарте воинский дух, короли, жестокость и крайний аскетизм.

В своей статье Макиндер делает фундаментальное заявление – геополитика имеет двойную карту, ценностную и географическую. То есть борьба суши и моря связана не только с географическими предпосылками, но и ценностными.

Кстати, ценностный аспект в противостоянии обществ подчеркивал немецкий социолог Вернер Зомбарт. По его мнению, постоянное противостояние ведут героический и торговый типы обществ. Однако, Зомбарт в своих трудах не затрагивает географический и стратегический контекст этого противостояния.

По мнению Макиндера видя стратегию цивилизации в международном контексте, можно понять ее ценностные нормативы и наоборот, видя ценностные нормативы, можно предсказать ее действия. При этом, если то или иное государство пытается менять свои цивилизационные ценности, это деструктивно сказывается на ее могуществе.

Типичным примером здесь является процесс перестройки в Советском Союзе. Советские власти, взяв на вооружение торговый принцип, тут же потеряли часть своих западных территорий. Позже этот процесс продолжится уже после возникновения РФ. При этом могущество геополитических конкурентов в лице Великобритании и США только росло. Таким образом, сам по себе торговый принцип автоматически тянет за собой совершенно конкретный геополитический интерес.

О подобных взаимосвязях писал немецкий юрист Карл Шмитт в своем труде «Суша и море». Он показал, что страна, которая исповедует ценности цивилизации суши, может не менять своих идеалов. Как пример приводится Испания, которая, имея обильные морские завоевания, устанавливала в своих колониях иерархическую структуру власти.

Авангардом морской цивилизации Шмитт считал пиратов. Он характеризовал их как анархическое сообщество индивидов, на восприятии которых сказалась атмосфера морского пространства, которое представляет из себя непитьевую воду и населено неприручаемыми животными. То есть для пиарата окружающее его водное пространство враждебно. При этом, если испанцы имели дом на суше и воспринимали плавание, как командировку, то английские пираты жили на кораблях в мужских коллективах, где не было женщин, кроме захваченных, и процветал гомосексуализм. Шмитт также писал о борьбе древних существ Бегемота и Левиафана, которую сравнивал с противостоянием суши и моря.

Другой немецкий геополитик Карл Хаусхофер взял идеи Макиндера и применил их к Германии. Он работал военным советником в Японии, где геополитику обозначали словом Chiseigaku, по-немецки он перевел его как науку, изучающую живое пространство. Хаусхофер был приближен к Адольфу Гитлеру и был сторонником объединения Германии и России в единый геополитический блок. Этот союз должен был быть составной частью оси Берлин-Москва-Токио. По-мнению Хаусхофера именно решение Гитлера напасть на Россию стало уже заведомым поражением для Германии, как сухопутной державы, объявившей войну другой сухопутной державе. Позже сын геополитика Альбрехт Хаусхофер будет участником неудачного покушения на Гитлера.

В самой России геополитический метод первым появился в трудах евразийца Петра Савицкого, который был заместителем Струве в правительстве Врангеля. Когда Савицкий познакомился со статье Макиндера, он писал «он описал нам суть нашей судьбы». Основатель Евразийского движения делает вывод о том, что Россия, как Империя должна постоянно расширяться, чтобы сдержать геополитическое давление Англии. Фактически Савицкий переписал идеи Макиндера, только сделал это со стороны цивилизации суши.

После этого идейными выразителями русской геополитики стали евразийцы. Их тексты, кстати, публиковались в журнале, который издавал Хаусхофер. Они считали его своим единомышленным. Минусом русских евразийцев было то, что они были удалены от реальной политики, в то время как европейские геополитики имели выход на людей, принимающей государственные решения. Поэтому рационально выраженной геополитики в России практически не было, власти пользовались ей интуитивно. В целом сложение геополитических теорий и евразийской школы сделало евразийство фактически единственным более менее оформленным выражением русской геополитики.

В 20 веке геополитический полюс моря перемещается в США. Первым об этом заявил американец Николас Спикмен. Спикмен позаимствовал многие элементы теории Макиндера, особенно подчеркнув в стратегии экспансии США роль Rimland, то есть береговой зоны. Спикмен подчеркивает, что она является основной зоной столкновения цивилизаций суши и моря. Из этого делается вывод, что ее надо максимальным образом увеличить до тылов Евразии вплоть до расчленения России. Спикмен уверен, что такого рода стратегия под силу только США, которых он называет центром морской геополитики.

Вместе с тем адмирал Альфред Мэхен делает вывод, что США может развиваться и существовать только как морская держава, костяком оборонных сил которой должны стать именно морские силы армии. Мэхен называет это Sea power, морское могущество, что целиком соответствует определению Шмиттом Левиафана.

Полноценная евразийская геополитическая школа родилась в конце 80-ых годов 20-го века в трудах Александра Дугина. Его теории начали озвучиваться накануне крушения СССР. Дугин заметил, что американская элита на всем протяжении 20 века руководствовалась геополитикой моря, атлантизмом. Американцы несут демократию вместе со своей стратегической экспансией. Для них тождества политической идеологии и стратегической экспансии никогда не менялось. Этого не учли советские руководители, купившись на демократическую риторику Вашингтона, поэтому Советский Союз рухнул и на его обломках возникла российская геополитическая школа. Дугин называется свои идеи неоевразийством, которая сочетает идеологические и стратегические моделей, что является мейнстримом для американской политической элиты.

На сегодняшний день российские власти с существенным опозданием осознают этот двойной формат геополитики. Дугин в своих трудах постоянно подчеркивает миссию России, как геополитического образования, выражающего интересы всего континента и имеющего интерес на всем континенте. В этом он солидаризуется со своим предшественниками евразийцами, которые писали «Россия-Евразия», имея в виду геополитический подтекст в этом названии. Таким образом, в геополитике важно понимать, что под Евразией понимается не только территориальное образование, но также ценностный и стратегический аспект, также как и под Атлантикой понимается не столько конкретный регион, сколько сочетание стратегического и ценностного факторов.

Владимир Никитин

Смотрите лекцию на видео: