Социология русского раскола: итоги семинара

По традиции при поддержке Центра Консервативных Исследований и Кафедры социологии международных отношений Московского Государственного Университета  под руководством профессора А.Г. Дугина 23 ноября 2010г. состоялся интеллектуальный семинар «Социология русского раскола», посвященный тематике старообрядчества.

Старообрядчество представляет собой совершенно уникальную среду, к которой мы должны обращаться с разных точек зрения. В каком-то смысле слова старообрядчество – не просто феномен сегодняшнего дня, он также является феноменом завтрашнего дня. По мере того, как в современности нагнетается эфемерность, иллюзорность – старообрядчество становится всё более и более реальным, все более и более аутентичным и адекватным с точки зрения своей позиции.

Тезисы доклада профессора А.Г. Дугина:

1.     Старообрядчество феномен гигантского масштаба. Его можно рассматривать с разных сторон. Я предлагаю выделить несколько подходов: 1) социологический, 2) экзистенциальный, 3) философский, 4) иероисторический, 5) геополитический.

2.     Социологический. Старообрядцы сконструировали особое общество, основанное на глубинных социологических принципах. В основе лежит дуализм, сводимый к геноновской дихотомии: Традиция/современность. Традиция = сакральное; но современность не столько профанное (в смысле Дюркгейма), сколько «антисакральное», в смысле «Великой пародии» Генона. Для старообрядцев дуальность традиция/современность (старое/новое) имеет определяющее значение. Их позиция такова: за Традицию против современности и за старое против нового. Иными словами, это радикальная версия традиционализма. Старое – благо, новое – зло, антиблаго.

3.     Второй пункт: старое ушло, а новое наступило. В балансе старого и нового в конкретный момент (раскол, Никоновские реформы) произошел необратимый сдвиг: новое стало доминировать над старым. Современность победила Традицию. Было построено современное общество вместо общества Традиции. Старообрядцы – те, кто хотят разделить судьбу Традиции во всех случаях: в триумфе и поражении. Старообрядцы признают себя социально и исторически проигравшими; в победившей современности они хотят быть проигравшими – это их свободный выбор. Так они строят общество (малое общество самих староверов) на основании радикального отторжения окружающего их нового общества (общества апостасии). Так создается фундаментальная дистанция: человек против окружающего мира. Экзальтация этой дистанции у радикальных старообрядцев (особенно на первых этапах) доходит до гарей («Скончевайте же нас поскорее – а то бытие нам при вас надокучило» - Игнатий Соловецкий. Аввакум: «Русачки же мои миленькие не так – во огнь дерзают, а правоверия не предают»).

4.     Итак: староверы утверждают социологический дуализм, основанный на диакрисисе, на различении (см. А.В. Муравьев на прошлом семинаре о Платоне и различении духов), и выстраивают на его основании контр-общество, радикально противоположное окружающей социальной среде. Среда есть зло. Ему надо оппонировать, стягиваясь к точкам глобальной периферии. Меняется топология и карта пространства: в центре находится периферия (Вавилон, дьявол), на периферии находится «укрывавшийся центр». Сами староверы не просто Традиция, они гонимая Традиция, преследуемая Традиция, казнимая Традиция. Традиция в трагедии.

5.     Экзистенциально: ассимиляция социологического дуализма старообрядцами выстраивает новый тип старообрядческой личности со специфической формой экзистирования. Это личность, принципиально отчужденная от среды. Она не доверяет среде. Показательны идеи бегунов-безденежников о том, что «антихрист отравил воды земные» и креститься можно только в дождевой воде, в лужах. Староверы поместили бытие внутрь, «все в тоби!» и тем самым конституировали субъекта. Обреченный субъект бегунства и нетовщины – уникальное явление в русском обществе. Субъект открывается в предельном отчаянии – на максимальной дистанции от общества: тогда, когда Традиция исчезает, удаляется. Субъект – богооставлен. Красная подушка. Экзистирование есть конституирование богооставленности в среде, то есть опустошение, у-ничто-жение среды. Такая дистанция есть предпосылка для рождения воли. Староверы, тем самым, наиболее «западная» часть общества, теснее всего связанная с логосом – с разумом и волей.

6.     Философски: староверы отделили теологию от мира, то есть Логос от фюзиса. Тем самым они организовали «койнонию логоса» (сами староверы) в оппозиции «койнонии фюзиса» (никониане, кадровые). Философия основана на аскетической практике. Без отступления от феноменов невозможно созерцать идеи. Старообрядцы – среда становления русской философии.

7.     Иероисторически: староверы живут в пост-истории. История завершилась не с Бодрийяром и не с Фукуямой, но с патриархом Никоном. Самое страшное уже произошло. Катастрофа не в будущем, но в прошлом. Смысл истории в том, что она священна. Не священное не может быть историей. Поэтому старообрядцы живут в остановившемся времени. Опыт пост-истории – санкт-петербургский, советский и современный есть синхроническое пребывание в аду. Романовский-советский-демократический ад является сплошной средой.

8.     Геополитика раскола: староверы были носителями духа и культуры Московской Руси (Восточной Руси) перед лицом Западной Руси (активно присоединяемой в XVII веке к России) и никоновского «православного эйкуменизма» с греко-малороссийским уклоном.

Старообрядцы сформировали новый тип общества, на уникальных основаниях. В его основе лежит идентификация людей со старообрядчеством как идеей, и смысл этой идеи вписывается в дихотомию, описанную Геномном. Вспомним, как формировалась модель общества модерна.

«L'moderne» (современное общество) начал наступление на «l'ancien» (старое общество) и с этим связано наступление нового времени: отторжение логики традиции и принятие логики нового. Иными словами, вся социология оперирует двумя этими фундамент понятиям: общество современное и общество традиционное. Весь основополагающий инструментарий социологов восходит к этому дуализму.

Старообрядцы так же ставят в центр эту дихотомию, но выбирают не «l'moderne», а «l'ancien». Дело в том, что старообрядцы утверждают, что есть хорошее, нормативное общество - это традиционное общество, а плохое общество - это общество современное, «Le moderne».

Разница между старым и новым - это не хронологическая разница в контемпоральной оси времени, это разница между двумя типами общества, причем старое может быть вечным, а новое может быть древним. То, что хронологически принадлежит старому, социологически может принадлежать новому.

Проблематика старого и нового заостренно до крайности: между ними наблюдается антогония, в изменениях богословского культа старообрядцы провидят всё то, что из этого вытечет. То общество, которое приходит на место общества традиционного, есть общество абсолютного зла. Старообрядцы говорят этому обществу «нет», причем объем их «нет» усиливается по мере движения от наиболее умеренных толков старообрядчества (поповцев) к самым радикальным. Они говорят «нет» не только внешнему миру, но и внутреннему, и, таким образом, их идентичность сводится к точке.

Старообрядческое общество не является в прямом смысле «старым» или «новым» - это третье общество, стремящееся реконструировать традицию, сохранить ей верность, основываясь на отторжении современности. Можно сделать вывод, что старообрядцы оперируют тремя видами общества: дораскольным (являющимся православным, традиционным), современным (абсолютно противоположное первому), и третьим, посредством реконструкции старого общества, отчего, быть может, оно становится лучше.

С экзистенциальной точки зрения старообрядчество образовывает специфический тип русского человека, живущего в ситуации абсолютного отчуждения. Чем уникален русский человек? - Тем, что он слит со средой, тем, что он доверчив, открыт, сохраняет свой интеграционный потенциал. Вокруг старообрядцев среда представляется не сакральным, а абсолютным злом, антисакральным.

С философской точки зрения, старообрядцы отделяют свое философствование от философии мира, они выступают в качестве рационально мыслящих философских русских.

Выводы по итогам первого доклада.

А.Г. Дугин представил всеобъемлющий, многосторонний подход к рассмотрению старообрядчества как феномена. Подводя итог, можно сказать, что старообрядчество выступает социально-культурной средой русского традиционализма, в которой наличествует более всего предпосылок для Логоса; это трезвящееся состояние интенсивного различения, выпаривающего Логос из Хаоса, освобождающего дух из природы.

Содоклады

Участники семинара выступили с содокладами в рамках топики старообрядчества. Были высказаны различные точки зрения о старообрядчестве как феномене, мировоззрении и эволюции старообрядческой интеллектуальной мысли, перспективах православного старообрядчества и его радикальных течениях.

«Старообрядческое мировоззрение»

Доклад представил - к.и.н., старший научный сотрудник ИВИ РАН А.В. Муравьёв, который сам является представителем поповского согласия старообрядчества. Он отметил, что старообрядчество само по себе представляется сложным феноменом в силу того, что слабо поддается исследованию снаружи, и для понимания внутренних механизмов нуждается в исследовании изнутри. А.В. Муравьёв выделил основополагающие константы:

Во-первых, догматика и символический язык. Для старообрядцев православие есть обрядоверие, т.е непосредственное его проявление, выражение, и поэтому символы, такие как двуперстие, являются догматами, а не внешними формами. Другой важной особенностью является статичность динамики. Наряду с этими можно отметить и домостроительность, экономию (проявление снисхождения), примером которого может являться «Житие» Аввакума, где он описывает чувства сострадания к палачу. Одной из констант старообрядчества является всеобщая аскеза и идеал целомудрия. Человек, не хранящий целомудрие, отдает энергию вовне.

При этом А.В. Муравьёв отметил, что верность тоже является аскетической стороной. В Модерне верность понимается как некая относительная величина, для старообрядца же верность является абсолютной ценностью.

Третья константа – это богослужение и сакральное пространство. Мир делится на сакральное и профанное. Для радикальных старообрядцев мир сатаны находится непосредственно на той границе, где кончается моленная (т.е. сакральное пространство), для беспоповцев же возможна некая переходная зона.

Следующий аспект – это символика и её роль. Символы не оторваны от их денотата (содержания).

Особенно Алексей Владимирович подчеркнул важность вопроса «истовость или уставное богослужение?», поскольку в вопросе богослужения старообрядец не может ничего изменять, или, скажем, подлаживаться под человеческие слабости. В идеале осуществляется постулат апостола Павла «непрестанно молитесь, за все благодарите». Выражением сакрального момента также являются, например, иконы, сакральная одежда и знаменное пение.

Будучи людьми, живущими в мире Модерна, «победившего злого начала», старообрядцы стараются сохранить некий положительный вид человека в таких, например, проявлениях, как ношение пояса, кафтана.

Далее докладчик выделил константу старообрядческого быта. Она проявляется в стремлении сохранить в быту определенный порядок и чин (например, время еды и молитвы; воспитании детей и т.д.), постулируя, что в основе всего лежат правила. Снимаются две оппозиции: 1. конфликт поколений и 2.мужского и женского начал. 

В отношении политики старообрядцы особо осознают себя как живущих под властью еретиков. Умеренным течениям старообрядчества свойственно лояльное отношение к власти до тех пор, пока речь не зайдет о вере.

Очень важна и культурная константа, она примечательна любовью к учебности, книжности (в 18-19 вв проявлялась поголовная грамотность старообрядцев). Мирская культура ( пожалуй, за исключением литературы ) воспринималась как чуждая.

С докладом «Эволюция старообрядческой интеллектуальной мысли» выступил к.и.н., доцент РНУ Р.А. Майоров

Роман Майоров отметил очень высокие показатели грамотности среди старообрядцев. Для периода конца 17-начала 18 вв. было свойственно двухэтапное образование. С одной стороны – базовое образование: давались грамота и пение, учителем был А. Борисов, который создал свою систему образования. С другой стороны – профессиональное образование (иконопись). В целом можно сказать, что для того времени в масштабах всей страны образование было весьма приличным. Роман Майоров согласился с Александром Гельевичем о факте перемещения центра (из Москвы) на окраины. Также заострил внимание на систему образования братьев Денисовых, в котором отразилось барочное влияние.

Для 19 века также свойственна высокая грамотность, дети обоих полов знали молитву, изучали догматику и богослужение. Школы были представлены двумя типами: в некоторых учили только механизмам славянского чтения, в других же обучали уже беглому чтению и пению, а также знакомили со старообрядческим уставом. В 20 веке появился новый тип образования в рамках старообрядческой традиции – Московский Старообрядческий Институт, который являлся классическим светским заведением того времени с сочетанием новой традиции богословия.

Подводя итог, Роман Майоров отметил, что с одной стороны, в старообрядчестве всегда есть преемственность, сохранение традиции, а с другой – возможность адаптации новых методов для проповеди, для донесения старообрядческих ценностей.

Следующий доклад «Экклесиологические перспективы православного старообрядчества (единоверия)» представил зам. руководителя Центра консервативных исследований М.А. Тюренков.

Михаил Анатольевич предложил рассматривать феномен единоверия как основу, на которой обозначилась гносеологическая перспектива. В начале выступления докладчик обратил внимание слушателей на то, что используемую вынужденную методологию можно считать нейтральной, учитывая, что сами реконструкторы зачастую бережно относятся к традиции и сохранившимся историческим источникам.

Михаил Анатольевич считает, что старообрядчество и есть дораскольная Русская церковь, которая никогда не теряла своего единства, соборности и преемственности.

Далее выступающий привел цитату митрополита Иллариона: «Старый обряд – это не просто обряд; старый обряд можно назвать эталоном для церковной жизни». Также он добавил, что этот эталон не может подразумевать никаких альтернатив. В идеале экклесиологическая перспектива единоверцев в идеале должна быть следующей: самое важное – это негорделивое осознание своей эталонной миссии при отказе от позиции вечного пугливого оглядывания. 

В заключение М.А Тюренков процитировал слова митрополита Иллариона:«Как отмечал ранее Святейший Патриарх Кирилл, несколько столетий назад была предпринята попытка изменить цивилизационный код наших предков, привить им иную культуру и иные ценности. Это закончилось неудачей, а во многом и трагедией. Нужно было многого лишиться, чтобы теперь понимать, насколько важно и полезно обращаться к нашим духовным истокам, обращаться к той традиции, которая сохраняется и в нашей Церкви». Именно возрождение того самого русского цивилизационного кода, основанного на православии и вере, для начала в РПЦ и заключается главная экклесиологическая перспектива единоверия. Ортодоксия измеряется точностью и искренностью следования священному преданию Православной Церкви.

С докладом выступил член единоверческого собрания Московского прихода Михаила Архангела, к.ю.н., доцент социологического факультета МГУ В.И. Карпец.

Он отметил, что в докладе речь пойдет о проблематике не с богословской точки зрения, а прежде всего с упором на структурно-исследовательский характер. Речь идет о скрытых вопросах метафизического, онтологического и исторического характера, которые непосредственно затронули старообрядческую среду. Дело в том, что к середине 19 века в среде старообрядчества явно наметилось тяготение к нахождению общего языка с господствующей Церковью, к поиску более общей платформы. Они нашли выражение в многочисленных писаниях И.Г. Кабанова, которые оформились в виде так называемого «Окружного послания». Суть «Окружного послания», заключается прежде всего в том, что нет непреодолимых догматических, канонических и прочих расхождений между старообрядчеством и новообрядчеством.

Прежде всего, Церковь и священство будут стоять до скончания века. Второе: господство Церкви, согласно И.Г. Кабанову, не содержит духа антихриста. Третий момент: написание имени Божьего как Иисус – не написание имени иного Бога, а тот же, что и у старообрядцев. Четвертое: не следует хулить 4-конечный греческий крест. Пятое: сохранение бескровной жертвы. Шестое: вполне законное приношение пятой просфоры за Царя. Седьмое: непринятие Божьих учений ереси. И последнее: антихрист носит исторический характер.

Однако следует отметить, что «окружное послание» вызвало сопротивление в старообрядческой среде. Основанием этого возражения явилось то, что господствующая церковь верует не в Исуса Христа, сына Божьего, а в другого Бога, Иисуса, который был распят на 4-конечном греческом кресте.

Безусловно, раскол в 17 веке означал вхождение в линейное время Запада, открывшего парадигму Модерна. Тем самым, не только Церковь, но и русское общество входит в линейное время Европы.

Возможность примирения православия и католицизма может быть осуществлено никоем образом не через церковные связи, а через внешнюю силу, которой является православный Император, и в этом смысле имя Павла, который одновременно выступает как защитник никонеанства, в то же время восстанавливает в РПЦ старый обряд.

После выступления докладчика А.Г. Дугин обратил внимание на то, что старообрядчество рассматривает вторую букву «И» как сокращение от «ИН» - «другой,» «иной». Написание Имя Божьего с двумя «И» интерпретируется с точки зрения филологии.

С последним представленным на семинаре докладом «Радикальные течения старообрядчества» выступил эксперт Центра консервативных исследований М.С Мошкин. Он подчеркнул, что доклад носит скорее описательный характер.

Как отметил в своем докладе А.Г. Дугин, самоидентификация старообрядцев, их кредо подразумевает радикальное отвержение окружающего социума во всех его проявлениях как мира, впавшего в апостасию, мира, и ставшего царством антихриста. Наиболее полно, бескомпромиссно и отчаянно онтологический и экзистенциальный максимализм ревнителей древлего благочестия проявился в крайних течениях безпоповства: среди бегунов - странников, безденежников, среди нетовцев и других носителей неуступчивого русского логоса. Отмеченное А.В. Муравьевым свойственное всем староверам отношение к светским и духовным властям как к еретическим, равно как и стремление «жить скрытно», наиболее радикально выразилось в упомянутых выше безпоповских толках.

История бегунского или страннического толка восходит к XVIII столетию, к тому периоду, когда из староверов поморского согласия выделился сначала филипповский толк (это, напомню, произошло после того, как поморские признали молитву за царя, что для филипповцев было равнозначно молитве за царя-антихриста), а затем и более крайнее направление.

Основателем бегунства принято считать чернеца Евфимия, беглого солдата родом из Переяславля-Залесского. Евфимий несколько лет прожил среди московских староверов-филипповцев, но затем порвал с ними, обвинив в подчинении «законам градским».

Рассказывается, что Евфимий задал московским старцам 39 вопросов, на которые они не дали ответа. Так же как и старообрядческий наставник Григорий Талицкий, казненный незадолго до начала проповеди Евфимия, основатель страннического толка учил о том, что антихрист воплотился в лице царя Петра – Петра-антихриста. Более того, антихристово клеймо лежит на всей власти.  Евфимий говорил так: «Апокалипсичный зверь — есть царская власть, икона его — власть гражданская, дело его — власть духовная».

 Поэтому, делали вывод последователи Евфимия, в нынешнем мире «достоит таитися и бегать»:  паспортов не брать, на воинскую службу не идти, более того – не иметь ни дома ни семьи. «Путь ко спасению для верующих, - учил инок Евфимий - не пространный, еже о доме, о жене, о чадах, о торгах, о стяжаниях попечение имети, но тесный и прискорбный, еже не имети ни града, ни села, ни дома». Все в этом мире есть произведение антихриста: все государственные установления, общественные нравы и порядки, обыденные человеческие разговоры. Бежать следовало не только от никониан, но и от самих старообрядцев других, более умеренных толков.

Более того, истинно-православный христиан должен принять новое крещение – крестить себя сам, ибо только так можно быть уверенным, что никто из слуг антихриста не осквернил святого таинства. Тот, «кто измывается в истинной купели Христа Бога, поистине воскресает и чист и светел от тьмы бывает; кто же во антихристову купель измыватися слазит, то ровно в кал главня омочится, паче скверней и смрадней оттуда возникает… Все, которые во Христа крещаются, в правду и премудрость облачаются, а те, которые в сатану погружаются, облачаются в стыд и срамоту».

Так писал инок Евфимий в своей книге «Цветок десятисловный», которую, по смерти старца, распространяла его спутница, бегунская наставница Ирина Федорова.

Центром бегунства стало Пошехонье – местность на юге нынешней Ярославской области, известное своими гарями, самосожжениями ревнителей древлего благочестия.

Во времена Екатерины II, в правление которой отношение к древлеправославным христианам начало смягчаться, страннический толк распространился в Вологодской, Костромской, Олонецкой и Владимирской губерниях, а позже – в Западной Сибири и Поволжье.

В начале XIX в. среди странников появляются так называемые «жиловые» - те, кто дают приют скрывающимся от Антихриста истинным христианам. В таком приюте -   «пристанодержательстве» - устраивались тайниками для «крыющихся»: ямы под лестницами, чуланы, тайные укрытия за стеной или под двойной крышей; тайник одного дома соединяется с тайником другого, третьего и т. д., так что из тайника последнего дома можно было незаметно выйти в сад, перелесок, на большую дорогу и т.д. Странноприимцы давали обет умереть в действительном «странствовании». Есть сведения, что перед приближением смерти странноприимца его помещали в тайнике «пребывать в душеспасительном страхе», в полицию же подаётся объявление о его побеге, и затем, если больной «положительно безнадёжен к выздоровлению», его перекрещивали.

Менее достоверными следует считать свидетельство о распространившемся в странническом толке обычае «красной смерти» - эти сообщения основаны на слухах, бытовавших среди новообрядческого населения. Говорили, что умирающего бегуна удушают специальной красной подушкой, с тем, чтобы он своей мученической смертью искупил часть своих грехов и грехов всех бегунов. С.А. Зеньковский полагал, что «эти рассказы, видимо, обосновывались на фантазии врагов бегунов». Известно лишь одно косвенное подтверждения данного ритуала: в 1897 г. в Шуйском уезде Владимирской губернии по факту подобного преступления было заведено уголовное дело.

К первой четверти XIX века относят возникновение бегунов-безденежников или Антипова согласия. Странник по имени Иван Петров, родом из  Костромской губернии решил, что деньги брать нельзя: поскольку на них изображен государственный герб. Тех, же кто с ним не согласился Петров посчитал вступившими в соглашение с антихристом, после чего покрестил сам себя, и ушел в странствие – сначала в пошехонские, а потом в вологодские леса.

Разумеется, бегуны отказывались брать документы, однако известно, что у них были самодельные «пачпорта» с надписями: «Господь защититель живота моего: кого страшуся?», «Сей пачпорт духовный по точкам чти тихо: царь царей!».

Более-менее достоверные сведения о странническом толке относятся к первой половине XX в. Согласно директиве Политбюро ЦК ВКП(б) от 24.01.1929 г., все органы религиозного самоуправления попадали в разряд действующих контрреволюционных организаций – в эту категорию попали и скиты и таежные монастыри странников. Исследователь старообрядчества Е.Е. Дутчак в своей диссертации «Старообрядческие таежные монастыри: условия сохранения и воспроизводства социокультурной традиции (вторая половина XIX – начало XXI в.)» отмечает, что «полевые археографические обследования старообрядческих поселений, начавшиеся во второй половине ХХ в., застали в подавляющей массе разрозненные и небольшие группы бегунов, число которых уменьшалось». Это отразило состояние исследований позднего странничества – работ крайне мало и посвящены они отдельным общинам. Вряд ли положение изменится в ближайшем будущем: преклонный возраст странников и объективные изменения системы жизнеобеспечения в широком смысле – приводят к физическому исчезновению их традиционной культуры во многих регионах страны

Считается, что численность бегунов на конец XX в. незначительна, они представляют собой мелкие разрозненные секты, не признающие гражданских и церковных законов и скрывающиеся в глухих местах Сибири и северного Урала.

Другое примечательное радикальное направление безпоповства – нетовцы или Спасово согласие – возникло раньше чем странническое направление. Впервые о нетовцах стало известно в конце XVII в. в Керженских скитах Нижегородчины. Основатель толка Козма Андреев и его сотрудник Козма Панфилов учили, что «благодати Божией несть ни в церквях, ни в чтении, ни в пении, ни в иконах, ни в какой вещи, все взято на небо».Спасовцы говорили что «нет в мире ни священства, ни таинств, ни благодати» (отсюда и их название  — нетовцы). Спасётся лишь тот, кто уповает на Спаса Исуса Христа и молится ему. Согласно Зеньковскому, нетовцы свое происхождение они ведут от старца Капитона, умершего еще до раскола – в 1650 или в самом начале 1660 гг. Капитон, скрывавшийся от властей  в Вязниковских лесах, между Шуей и Вязниками, по свидетельству старообрядческого инока Ефросиния «вериги на себе носил каменные, плита созади, а другая спереди, по полтора пуда в обеих: и всего весу три пуда. Петля ему бе пояс, а крюк в потолке, а обе железны, то ему постеля: прицепил крюк в петлю повисе спати...»

На Пасху и на Рождество, Капитон ничего не разрешал есть своим ученикам, кроме «семен и ягодичия и прочих, растущих на земли», хотя они, его ученики, иногда и просили разрешения «сыра и масла и рыбы вкушати». На святую Пасху — по обычаю христианскому «ни яиц обагренных, сиречь красных, восхоте братии предлагать, но вместо того подаде им червленного горького цибула, сиречь луковицы». К слову, ближайшим сподвижников Капитона был «великий и премудрый Вавила», старец — иноземец «веры люторской», бывший выпускником Сорбонны, которого часто отождествляют с старообрядческим учителем Вавилой Молодым, сожженным 14 января 1666 г.

Заметим, что некоторых радикальных староверов-нетовцев часто принимали за никониан - сторонники глухой нетовщины или Спасова согласия совершают обряды крещения и брака в православных церквах и рассматривают их как простую регистрацию. На вопросы церковных миссионеров, кто они такие и в какую церковь веруют, нетовцы Шадринского уезда (Пермская губерния) отвечали: «Нам все равно, мы никудышники». Причиной такого никудышничества было то, что некоторые общины убедились незаконности деяний старообрядческих наставников, «нерукоположене действующих священная», не стали принимать от них ни крещения, ни исповеди, ни браков, а вместо этого, принялись молиться каждый в кругу своего семейства по одной псалтыри, ссылаясь в свое оправдание на 29-е слово преподобного Никона Черногорца. Новоспасовцы или поющая нетовщина дозволяют совершать крещение и брак мирянам, иповедуются перед стариками, службу совершают по уставу с пением. Нетовцы, не приемлющие водного крещения, - последователи этого малочисленного толка отрицали водное крещение. Вместо него повивальная бабка нарицала новорожденному имя и при чтении 50 псалма надевала на младенца крест. По их мнению, слова псалма «окропиши мя иссопом» заключают в себе тайнодейственную силу крещения.

Представители другого течения стали крестить сами себя («самокрещенцы», «рябиновщина»). В некоторых источниках говорится, нетовские течения, отрицавшие какие бы то ни было обряды и даже поклонение иконам (напри­мер, «дырники», упоминаемые в качестве курьеза в религиоведческой литературе).

Среди радикальных направлений безпоповщины можно упомянуть федосеевцев – одно из  безбрачных и антигосударственнических согласий, ведущих свое начало от Феодосия Васильева из рода бояр Урусовых. В «Приговоре или уложении» Новгородского собора федосеевцев 1694 г. установлено: «Брачное супружество совершенно отвергать законополагаем, потому что по грехом нашим в таковая времена достигохом, в ня же православнаго священства в конец по благочестию лишились. А посему и союзом брачным некому обязать, кроме как антихристовым попам, а безвенчанные браки имут запрещение от царя Алексея Комнина. Да и Апостол глаголет яко имущие жены яко неимущие будут». Впрочем, в сравнении с теми же странниками этот толк не столь радикален – у общины старопоморов-федосеевцев даже есть свой официальный сайт, на котором они пишут:

«Духовный антихрист есть вся совокупность нечестивого мира не знающего или извращающего учение Христа. Духовный антихрист вначале уничтожает священство, которое может передавать истинную христианскую преемственность… Если кто приемлет Святую Тайну в еретической церкви, то получает не благодать Божию, а причащается смертному греху… Государственная власть и безбожное общество отождествляются со слугами антихриста. Царствует уже не власть, но антихрист, который воплощается в каждом властителе по очереди, причем последующий хуже предыдущего. Из понятия о власти как «антихристовой слуге», следует положение, что молиться о власти, значит молиться об укреплении царства антихриста. Если власть «образ антихристов», то, значит, и все исходящее от власти носит на себе печать антихриста. Любой свод гражданских и уголовных законов есть «Богом ненавидимыя, кривосказательныя, духоборныя книги», должностные лица – слуги антихристовы, еретическая церковь – «жидовский синедрион», высшая власть – «антихристов совет», делопроизводство по законам – «никонианский богоборный суд». Мир верует в троицу, но это нечистая и плотская троица, троица пребеззакония: это – Змий Диавол - все гражданское общество, лжепророки в лице лжеучительной и нечестивой церкви, антихристова власть»

К непримеримым ревнителям древлего благочестия можно отнести и упомянутых выше филипповцев (или липован), последователей беглого стрельца Филиппа, который со своими последователями предали себя самосожжению в 1743 г., когда к ним прибыла правительственная комиссия О.Т. Квашнина-Самарина для расследования их учения. Филипповцы имеют следующие особенности отвергают моление за предержащую власть, поступивших в их толк супругов разводят на чистое житие, называя их братьями и сестрами, самосожжение и голодную смерть считают мученичеством за веру. В целом же отношение филипповцев и представителей других крайних течений безпоповства к миру, воспринимаемому ими как мир наступившей апостасии, можно выразить известной в старообрядческой среде фразой дьякона Игнатия Соловецкого, основателя Выговской пустыни, закончившего жизнь самосожжением вместе 2700 своими последователями: «Скончевайте же нас поскорее – а то бытие нам при вас надокучило».

Замечания.

Проф. Дугин подчеркнул, что идея неприязни у самокрестов распространялась на воду, поскольку считалось, что антихрист загубил все воды на Земле, и креститься можно только в дождевой воде. Что же касается паспортов, то они отождествлялись с духовными, и в некоторых из них даже прописывались места в раю.