Битва титанов - 2012

«Проблема 2012» вновь взволновала политологов. Потому что она, в свою очередь, взволновала власть - грядет очередная «пересменка», новая встряска российской политической системы, хотя, казалось бы, «страсти по 2008» едва улеглись. Кто-то, как, например, голливудский режиссер Роланд Эммерих, рассматривает эту дату как возможный конец света, ссылаясь на календарь майя. Кто-то, как политолог Глеб Павловский, считает «концом света» возвращение Путина, заклиная, что «Медведев - следующий президент, Путин должен отойти». А Борис Грызлов, считают, что 2012 год станет годом нового возрождения России, потому что именно в этом году «Путин станет президентом».

Философ и политолог Александр Дугин рассматривает рубеж 2012 года в философском смысле. Собрав в Ростове-на-Дону местную научную, политологическую и экспертную элиту, Дугин провозгласил рождение двух новых концептов, выкристаллизовавшихся в постпутинский медведевский период: «За прошедшие два года в России родилось два термина – консерватизм и модернизация».

Появление термина модернизация в политологическом обороте Дугин напрямую связывает с приходом Дмитрия Медведева. Именно модернизацию поднял на знамя новый президент, заставив экспертное и политическое сообщество судорожно листать толковые словари и просматривать интернет-странички, подбирая подходящую для каждого конкретного случая трактовку, пытаясь втиснуть в это понятие весь комплекс личных и корпоративных интересов. В эпоху постмодерна важен не столько сам термин, сколько толкование - то, что в него вкладывается, считает Дугин, утверждая, что «у нас есть модернизация, провозглашённая Медведевым, и толкование модернизации». Медведев видит в модернизации энергосберегающие лампочки, и «всё хорошее, против всего плохого».

В то же самое время «своё видение модернизации дал не только Медведев, но и РСПП – профсоюз олигархов. «Позиция ИНСОРа, который курирует Медведев – это мнение олигархов», - не сомневается философ. Именно ИНСОР вложил в термин модернизация то, о чём Медведев, возможно, даже и не думал, чем застолбил за собой возможность толковать модернизацию. А так как сам Медведев модернизацию объясняет скорее с прикладных позиций, нежели идеологических, то идеологическое толкование Юргенса-Гонтмахера на сегодняшний день остаётся пока единственным.

Одновременно с появлением «модернизации» на съезде «Единой России» в Санкт-Петербурге Грызлов сделал заявление: «Наша идеология – российский консерватизм». Как считает Дугин, «в этом нет ничего удивительного, т. к. об этом "Единая Россия" говорит уже не протяжении восьми путинских лет, однако, никогда это не провозглашалось настолько официально». При этом Дугин отметил, что «провозглашённый "российский консерватизм" "Единой России" нельзя не связывать с личностью "беспартийного" Владимира Путина, который эту партию возглавляет». Из этого глава Центра консервативных исследований вывел формулу: «Премьер Путин - создатель консервативной идеи и нашей политической системы».

Однако, как обратил внимание Дугин, если трактовка модернизации по сути отдана на откуп Гонтмахеру, который всё время ошибается, то «вопрос о том, кому толковать консерватизм – всё ещё остаётся открытым». При этом политолог отметил, что на сегодняшний день «существует стремление никак его не толковать». По его мнению, на данный момент «официальная позиция "Единой России" ограничилась утверждением – "консерватизм – это хорошо"».

В этот-то момент, как указывает философ, «многие стали прикладывать консерватизм к "Проблеме 2012" – как эту консервативную модель будет реализовывать новый президент». Отсюда же встаёт следующий вопрос – а кто же, собственно, будет следующим президентом? И если это будет Медведев, на чём настаивает Павловский, то причём здесь консерватизм, и где же тогда будет модернизация, если президентом, следуя консервативной логике, станет Путин? В конце концов, нельзя же стать президентом на основе идеологии «энергосберегающих лампочек».

Здесь на помощь приходит ИНСОР, который «трактует модернизацию как идеологию, доминировавшую в 90-е, с их ориентацией на интеграцию в западный мир, либерализацию, но только с учётом коррекций кризиса и провала 90-х», - поясняет Александр Дугин. – «Это, конечно, не Касьянов-Каспаров в чистом виде. Хотя идеологически это то же самое, но только с реверансом в сторону Путина». Это уже похоже на идеологию. Ибо энергосберегающие лампочки – это, конечно, хорошо, но этого недостаточно.

«Модернизация ИНСОР – это ещё и плюс вестернизация, т. е. исключение путинской суверенизации и отказ от принятого политического управления государственными монополиями», - поясняет Дугин. Все встаёт на свои места: в памяти всплывают образы пьяного Ельцина, гуляющих олигархов, весёлая Америка, либералы в парламенте и правительстве. Становится понятно, причём здесь Павловский, а за дверью уже скребётся «железный стальевич», он-то ещё жив. И много кто ещё жив…

Этот идеологический тренд и предполагается преобразовать в «партию Медведева», чтобы сохранить Медведева после 2012 года - дабы реализовать курс на «модернизацию плюс вестернизацию», что метафорически означает возврат лихих 90-х.

А если кто-то не хочет возврата 90-х «от Павловского и Гонтмахера» - тогда что? Тогда, отвечает Дугин, мы вспоминаем, что у нас всё ещё есть путинские ценности. А именно: «Суверенитет России». Именно Путин утвердил его как ценность, хотя весь свой президентский срок «не шёл на конфронтацию с Западом, при этом понимая, что угроза идёт оттуда». Ради устранения этой угрозы, считает Дугин, можно чем-то поступиться. Например, правами человека - что и не нравится Гонтмахеру.

Вторым важнейшим политическим достижением Путина Дугин определил «консолидированность интересов крупного частного капитала с государственными интересами». Этот момент, наравне с ценностью суверенитета, Дугин считает знаковым и важным для сложения в целостный идеологический концепт. «Вокруг этих тезисов может сложиться "партия Путина"», - утверждает Дугин, при этом оговариваясь, что под «партией» он понимает не формально-юридическое образование, а политическую консолидацию идеологически близких Путину людей.

Но позвольте, возразит иной недоумённый читатель, разве Медведев не есть продолжение воли Путина, разве не верно утверждение «Тандем крепок как никогда»?

Да, это верно, отвечает Дугин, «в том случае, если Путин контролирует 100% политической ситуации, но…» Все затаивают дыхание, а Дугин рассказывает историю: «Однажды я встречался с очень серьёзными западными аналитиками. Они высказали следующее предостережение: вы не должны недооценивать внешнеполитическое влияние. На Западе формируется образ: "хороший реформатор Медведев" – это своеобразный Горбачёв-2, и "кэгэбешник" Путин – это само зло сталинского типа».

Фактически на Западе сегодня набирает обороты кампания, в ходе которой политологи «прогнозируют» с пеной у рта, а газеты пестрят заголовками вроде «Абсолютный герой, змееборец, Зигфрид-Медведев и чудовище Путин. Хороший, прекрасный, либеральный юргенсоподобный гантмахеровский Медведев, который бьётся со страшной, чудовищной "Единой Россией", её укрощает, разрывает ей пасть», - несколько уклонился в художественное моделирование Александр Дугин, напомнив при этом совершенно серьезно, что «Запад – это очень существенный фактор, и влияние США и Запада на Россию колоссально».

В такой оптике рассмотрение «Проблемы 2012» принимает не столь радостный по-грызловски оборот, а призывы Павловского, с учётом трагедии 90-х, когда Россия стояла на грани прекращения своего существования, чётко ложатся в голливудские апокалиптические модели.

Иными словами, как подытожил Александр Дугин свое толкование проблемы, «Всё это можно было бы рассматривать как игру, если бы за ней не стояли внешние силы, способные заменить игровую ситуацию на неигровую, превратив мьюзикл "Норд-Ост" в захват заложников террористами».