Кавказский конфликт.Национальные и геополитические интересы России: реферат

Когда один из русских генералов попытался
объяснить черкесам, что турецкий султан
уступил Кавказ русскому царю в дар, слушавший
его старик-горец показал на вспорхнувшую с
дерева птичку и сказал: «Дарю тебе ее.
Возьми, если сможешь».¹ 

Начало движения России в сторону Кавказа относится к раннему периоду истории Русского государства, ко времени царствования Святослава, то есть к концу X века. Разгромив хазар, владения которых в то время простирались на многие части Кавказа и юго-восточные степи теперешней европейской части России, Святослав добрался до ясов и косогов, живших по предгорьям Кавказа к востоку от Азовского моря, победил их и, таким образом, занес русскую границу на самую Кубань, где потом появляется русское Тмутараканское княжество. Но затем, в удельный период, Русь далеко была отодвинута от берегов Азовского моря.

Впервые активное действие со стороны России по отношению к Кавказу проявилось при Петре I. Стремясь открыть торговый путь в Индию, для чего стать владельцем Каспийского моря, Петр предпринял поход в 1722-1723 гг. и покорил прикаспийские провинции, уступленные, однако, после его смерти снова Персии.

Наступление России на горный Кавказ вызвало в среде горцев-мусульман движение мюридов — борцов за веру. Под руководством вождя — имама — мюриды вели против неверных (христиан) священную войну — газават. В 1834 г. имамом был провозглашен Шамиль, создавший в Дагестане и Чечне сильное теократическое государство. В 1830-1840 гг. Шамилю удалось одержать ряд побед над русскими войсками. Однако суровость внутренних порядков в государстве Шамиля, жестокий гнет приближенных имама постепенно разлагали имамат изнутри. В 1859 г. войска Шамиля были окончательно разбиты, а сам он попал в плен. Завершилось присоединение Кавказа к России в 1864г.

1 Кавказский конфликт
1.1 Кавказская война. Краткая характеристика.

С образованием в ХV1 в. Москов¬ского централизованного государства русское царское правительство развернуло военно-колониальную экспансию, в том числе в кавказском направлении. Ее побудительные мотивы были связаны с геостратегическими и в меньшей степени идеологическими соображениями. В эпоху Екатерины II продвижение России на юг стало особенно интенсивным. Применяя на Северном Кавказе сугубо силовые или гибкие дипломатиче¬ские методы, царское правительство опирался на местные феодальные, клерикальные и родоплеменные элиты, нуждавшиеся во внешней поддержке. Военно-колонизаторская и классово-эксплуататорская политика России вы¬звала протест горских общественных “низов” против пришлых и “собственных” угнетателей. С 80-гг. ХVII в. на территории Чечни и Дагестана подобные строения находят выход в антиколониальных и антифеодальных восстаниях под религиозным флагом.

Социальной базой войны принято считать чеченских и дагестанских общинников (узденство), главной целью – освобождение от царских колонизаторов и горской феодально-эксплуататорской верхушки, идеологическим катализатором – идеи мюридизма (разновидность ислама) и лозунги газавата (священная война против неверных). В этом столкновении горцами руководили выдающиеся предводители, самым ярким из которых был имам Шамиль, глубокий знаток Корана, стратег и организатор, преданный идеалам национальной независимости с социальной справедливости. В ходе войны он сумел объединить разрозненные и враждовавшие общины, впервые создав на территории горной Чечни и Дагестана военно-теократическое государство – имамат. Благодаря массовой поддержке и своим незаурядным каче¬твам вождя Шамиль на долгие годы обеспечил себе стратегические преимущества над русской армией и морально-политический перевес над влиянием русского царизма на Северо-восточном Кавказе.

1.2 Основные этапы присоединения народов Кавказа к России.
1.2.1 Первый этап

Первый этап, начавшийся с середины XVI в., продолжался до конца 17 века и был периодом мирной колонизации края. Он характеризуется вассально-союзническими формами отношений московских царей со старейшинами чеченских общин. Москва пыталась расширить свое влияние в регионе, в основном, политическими и торгово-экономическими средствами. Эта политика имела успех и чеченские общины на добровольной основе (посредством заключения договоров) заявляли о признании верховной власти Московского государства.

1.2.2 Второй этап

Второй этап, длившийся почти весь XVIII век, знаменует собой начало открытой военной экспансии России на Северный Кавказ. В эпоху царствования Петра I, а затем и Екатерины II, доминирует доктрина военной колонизации горских земель. И хотя в 1781 г. присягами было оформлено добровольное подчинение приграничных с русскими крепостями чеченских общин России, в 1785 году в Чечне началось мощное национальное движение под руководством шейха Мансура. С этого момента начинается  вооруженная борьба чеченского народа за свободу и независимость. Отсюда берет начало чеченское национальное движение. С конца XVIII в. шейх Мансур первым предпринял попытку объединения северокавказских народов под знаменем ислама в единое государство. Однако реализовать эту идею полностью шейху Мансуру не удалось.

1.2.3 Третий этап

Третий этап присоединения приходится на первую половину ХIХ века. С назначением генерала А. П. Ермолова (1816-1827 гг.) командующим русской армией на Кавказе начинается планомерное продвижение русских войск в глубь территории Чечни, военное давление усиливается. В ответ в Чечне нарастает национальное движение. Более 30 лет его возглавляет Бейбулат Теймиев. Ему удалось впервые объединить большинство чеченских обществ. Он также пытался объединить горские народы, заключив союз вольной Чечни с феодальными княжествами Северного Кавказа. Бейбулат Теймиев был сторонником мирного разрешения конфликта и стремился избежать большой войны с Россией. Его предательское убийство способствовало эскалации военных действий.

1828 год стал поворотным в Кавказской войне. Борьба отдельных горских общин Чечни и Дагестана за независимость вступила в новый этап. В Дагестане началось движение мюридизма (религиозно-политическое движение, направленное против немусульман), вскоре перекинувшееся в восточные районы Чечни. Имамы Гази-Магомед, Гамзат-Бек, Шамиль и Ташов-Хаджи возглавили газават - священную войну правоверных мусульман против неверных. Имаму Шамилю удалось в 1834 году завершить то, что начал шейх Мансур: объединить часть горцев Северного Кавказа в борьбе против царской России и создать имамат - светско-религиозное государство, которое оказалось в состоянии 27 лет противостоять самой сильной тогда военной державе мира.

Анализируя причины Кавказской войны, следует отметить, что она стала следствием не только военной экспансии царизма, но и внутренних раздоров на Кавказе, борьбы местных элит за власть и влияние в горских обществах. Агрессивному этнонационализму, религиозному экстремизму в Чечне всегда противостояли пророссийские силы, поддерживавшие идею создания светского, демократического государства и традиционный ислам. Кроме того, в основе национальных движений, восстаний, революций и войн на Кавказе лежали социально-экономические причины: отсталость и нищета большей части населения края, отданного на расправу продажной колониальной администрации и местной бюрократии.

В целом история российско-кавказских отношений в этот период свидетельствует не о войне народов и их культур, а о противостоянии на уровне интересов элит, не всегда совпадавших с интересами нации. Бесспорно, в основе противостояния Чечни и России присутствовал элемент межцивилизационного конфликта, но он не являлся доминирующим. Чеченское национальное движение, часто имело религиозную оболочку. Однако идея сохранения и развития этноса всегда брала верх над идеей религиозных войн.

1.2.4 Четвертый этап

Четвертый этап. В период пребывания Чечни в составе России (вторая половина XIX в.) царизм проводил политику кнута и пряника. Государственно мыслящие представители царской администрации осознавали, что насилием проблему горцев не решить. В 70-90-х гг. наблюдается ослабление полицейского режима, формируется пророссийская чеченская элита. Создаются первые русские школы для горцев. Регион постепенно втягивается в экономическую систему российского капитализма. В Грозном начинается добыча и переработка нефти, прокладывается железная дорога, формируется национальная буржуазия.

Элитные слои чеченского общества, несмотря на рецидивы этноцида в отношении чеченцев и ингушей, пытались вписаться в российское общество и тем самым дать возможность своему народу воспользоваться плодами русской культуры. Примечателен тот факт, что Чечня после присоединения к России принимала активное участие почти во всех ее войнах. И это притом, что чеченцы были освобождены от воинской повинности. Чеченские и ингушские воины-добровольцы прославились в русско-турецкой (1877-1878 гг.), русско-японской, русско-германской войнах.

1.2.5 Пятый этап

Пятый этап отношений охватывает советскую эпоху. В годы революций и гражданской войны (1917 по 1925 г.) в Чечне господствовали анархия и безвластие. Национальное движение раскололось и не смогло консолидировать общество. В нем обозначились три направления: государственный национализм, ориентированный на Советы (коммунистов); демократический национализм этнического толка, ориентированный на Запад; радикальный национализм, ориентированный на ислам и пантюркизм.  Не увенчалась успехом попытка создания теократического государства (эмиратство шейха Узун-хаджи). В конечном счете, бо́льшая часть населения сделала выбор в пользу советской власти, обещавшей  свободу, равенство, землю, государственность.

По пятилетним планам до Великой Отечественной войны немало было сделано для реконструкции промышленности Чечни и развития культуры. Так, грамотность с 0,8% в 1920 г. поднялась до 85% в 1940г. История всех научных учреждений также начиналась в этот период: ГрозНИИ был основан в 1928 г., Институт истории, социологии и филологии в 1926 г.

2 Национальные интересы России на Кавказе в первой половине XIX в.

Формирование геополитического пространства Российского государства – это сложный и длительный этнический, идеологический, военно-стратегический, экономический, религиозный и социокультурный процесс, основу которого составляло созидательное объединение соседствовавших народов с целью самосохранения и взаимовыгодного сотрудничества. Инициатива стратегического партнерского взаимодействия, исходившая от русских, не поддерживалась разрозненными племенами Кавказа.

В 20-е годы XIX в. Российское государство, одолев наполеоновское нашествие, видело нарастающую угрозу со стороны Юга, где Турция и Иран путем религиозной антихристианской пропаганды и строительства военных крепостей на стратегически важных пунктах Кавказа активно распространяли свое влияние. Вмешательство в этот процесс Англии и Франции посредством военной помощи и экономического проникновения означало создание союза, угрожавшего национальным интересам России.

Цивилизационное столкновение, выразившееся в конфликте интересов и ментальности различных культур, приобрело военный характер после неудавшихся попыток мирного политического разрешения противоречий между российской государственностью, с одной стороны, и враждебными разрозненными племенами Кавказа, с другой.

Взгляд историка С. Шкунаева на Кавказские войны определяется следующим образом: “Прикладная история – так когда-то назвал политику В.О.Ключевский. Война, как известно, продолжение политики другими средствами”².

29 января 1999 г. в г. Ессентуки состоялось Северо-Кавказское межнациональное совещание, посвященное заключительному обсуждению проекта

“Концепции государственной национальной политики Российской Федерации на Северном Кавказе”³. Под этим углом зрения в настоящее время рассматриваются и многие проблемы Кавказской войны XIX в., создаются параллели с сегодняшним днем и общечеловеческими ценностями в целом.

2.1 Российская Империя в XIX в. и проблемы колониализма

Исторический опыт образования Российского государства предопределял необходимость мирного сосуществования и взаимовыгодного сотрудничества с соседними народами. Постоянная опасность внешней агрессии требовала от правительства принятия предупредительных мер с целью сохранения территориальной целостности и независимости России.

Статус Российской Империи как великой державы в XIX в. предусматривал активное дипломатическое и военное вмешательство в международные конфликты, непосредственно затрагивавшие интересы страны. Одной из наиболее сложных проблем во внешней политике был восточный вопрос. Кавказ, представленный традиционными обществами с патриархальным укладом, экономически отсталыми и воинственными разрозненными народами, осложнял межгосударственные отношения, препятствуя установлению и развитию взаимовыгодных и стабильных хозяйственных связей между заинтересованными в этом странами. Подтверждение влияния империи в межгосударственных конфликтах для достижения собственных политических и стратегических целей стало приоритетной задачей во внешнеполитическом курсе правительства в начале XIX в.: политическое противостояние самодержавия и буржуазного конституционализма в европейском направлении шло параллельно с экономическим и культурным соперничеством России и Европы на Востоке.

Военно-стратегическое преобладание на Кавказе было для России принципиально важным, поскольку ее южные равнинные границы не были надежно защищены. Опасность вторжений (неоднократных на протяжении истории) на сельскохозяйственные окраины и препятствия в сухопутной и морской торговле с Востоком ставили под угрозу экономику Российского государства и его территориальную безопасность (на генетическом уровне это ассоциировалось с постоянными набегами и масштабными бедствиями в прошлом).

Понятие “свобода”, часто используемое в связи с характеристикой горских обществ, категория более сложная, чем констатация факта об их ментальной склонности к неподчинению. Применительно к общественным связям, “свобода” означает гарантию от посягательств на права других людей, ответственность за свои поступки. К горским народам, у которых в XIX в. традиционной была работорговля, составляющая экономическую основу жизнедеятельности, это понятие, на наш взгляд, неприменимо. Говоря же о “свободе” как о суверенитете, горцы всегда ссылались на “особые” отношения с Османской империей, которые, по их мнению, не подразумевали подчинения. Не выступая как самостоятельный субъект международных отношений, но при этом оказывая на них непосредственное влияние, горцы фактически создавали конфликтную ситуацию, в которой никогда не несли юридической ответственности за свои действия. Постоянно используя военные средства противоборствующих сторон для извлечения собственной выгоды, не проявляя склонности к мирному коллективному общежитию между собой, препятствуя развитию культурно-экономических связей Европы и России с Востоком, горские народы Северного Кавказа в 20-е годы XIX в. являлись опасным катализатором в межгосударственном соперничестве⁴.

Принятие решения об активизации кавказской политики в начале XIX в. не было простым для российского правительства. Внутренние проблемы, связанные с кризисом крепостнического строя, традиционное европейское направление во внешней политике, требующее постоянного внимания и средств, непрерывные войны с агрессорами – все эти обстоятельства не благоприятствовали созданию образа России, как великой и сильной державы, привлекательного во взаимоотношениях с народами Кавказа. В то же время и у России не было оснований считать хищнические и слаборазвитые в хозяйственном отношении многочисленные горские племена своими надежными союзниками в решении восточного вопроса и постоянными экономическими партнерами.

2.2 Главная цель Российского государства

Таким образом, главной целью государства становилось преодоление ментальных противоречий, чтобы предотвратить обострение взаимоотношений между народами, чьи территориальные границы были едиными. Это выразилось в формулировке “умиротворения горцев”, которая отражала суть восприятия происходивших событий российским обществом. Мирного сближения, возможного лишь при обоюдном стремлении к пониманию и сотрудничеству, не произошло. Обе стороны не проявили достаточно воли, разума и терпения, чтобы избежать кровопролития и колоссальных материальных затрат. Вмешательство иностранных держав, разжигавших религиозную и национальную ненависть, подстегивало и продлевало противостояние. Чиновничий бюрократизм и некомпетентность российской администрации в плане учета местных традиций и обычаев порождали недоразумения и недовольства, казачья “вольница”, соизмеримая с укладом жизни самих горцев, также нуждающихся и склонных к грабежам, в качестве примера соблюдения прав и законопослушания производила обратный эффект, и, наконец, образ жизни кавказских племен не соответствовал интересам и потребностям образованного общества, видевшего его архаичным и небезопасным.

Миссию России на Кавказе в первой половине XIX в. следует рассматривать как более глобальный по своему значению процесс, нежели только основывавшийся на соединении с Закавказьем, вошедшим в состав империи⁵. Идея распространения власти за пределы традиционного ареала обитания славянских племен на восточно-европейской равнине была связана с осознанием необходимости объединения как гарантии могущества государства, способного противостоять любой внешней агрессии. Единое пространство давало почувствовать многочисленным народам силу и возможность самореализации при сотрудничестве и взаимной поддержке. При более продуманной идеологической пропаганде такого исторического опыта Российского государства можно было бы ожидать больших успехов в политике на Кавказе. Однако горцы, не владевшие этой информацией, под воздействием мусульманских проповедников и английских агитаторов, при ментальной склонности к хищничеству, смогли увидеть в России лишь завоевателя, нарушавшего их привычный образ жизни.

2.3 Цитаты

Ю. Каграманов в статье “Империя и Ойкумена”⁶ так характеризует российскую колонизацию Кавказа: “Завоевание Кавказа тоже может быть сравнимо с действиями англичан или французов на Ближнем и Среднем Востоке, и вместе с тем оно имеет смысл, выходящий за рамки “обыкновенной” колониальной экспансии. В свое время Кавказ духовно рос под сенью второго Рима. И это относится не только к Армении и Грузии; почти весь Северный Кавказ вплоть до самого падения Константинополя оставался в зоне его влияния. Политика России на Кавказе имела по крайней мере некоторый оттенок “естественного” замещения той роли, какую прежде играла там Византия. Примечательно, что вполне прагматично мысливший князь Г. А. Потемкин, определяя стратегию России на Кавказе, учитывал эти “теологические”, как он их называл, моменты. Со своей стороны, феодальная верхушка на Кавказе приняла, по крайней мере отчасти, предложенные Россией “правила игры” и сама подключилась к делу строительства империи, видя в ней наследницу не совсем забытой еще Византии. Известно, что первым российским главнокомандующим на Кавказе был грузин? князь Цицианов, что сын сподвижника Шамиля генерал Алиханов отличился при завоевании Средней Азии … можно привести много других примеров подобного рода… Специфика Кавказа заставляет задуматься о его будущем”.

В статье В.Е. Семенкова и М.В. Рабжаевой “История Российской колонизации”⁷ дается рецензия на недавно изданную книгу М. К. Любавского “Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до ХХ века” (М., 1996), где колонизация характеризуется с точки зрения географического фактора, социального процесса в русской истории и государственной практики конституирования территорий.

Генерал-полковник Ю. Балуевский (начальник Главного оперативного управления Генерального штаба Вооруженных Сил РФ) в статье “”Кавказская линия”: история, политика, уроки”⁸, сравнивая Кавказскую (XIX в.) и Чеченские войны (XX в.), отмечает их сходство по всем основным вопросам. Ю. Балуевский утверждает: “Изначальный смысл политики России на Кавказе объективно и закономерно был определен ее военно-стратегическим положением. С другой стороны, обстановка в Северо-Кавказском регионе на протяжении столетий являлась источником постоянной угрозы не только для России, но и для народов самого Кавказа. Сложившаяся в регионе “набеговая система”, возведенная в ранг национальной традиции части населения региона, представляла собой не что иное, как вооруженный разбой в отношении соседей. Не завоевывала Россия Кавказ, а отвоевывала его совместно с кавказскими народами у Персии и Турции, господствовавших в тот период в регионе. Не вела Россия на Кавказе колониальные войны и не подавляла национально-освободительное движение в регионе. Русская армия на Кавказе использовалась по своему прямому предназначению – не против народов региона, а исключительно с целью их вооруженной защиты от тех представителей горских общин, для которых основной формой жизнедеятельности являлась “набеговая система””.

С. Кортунов в статье “Имперские амбиции и национальные интересы”⁹, проанализировав историческую ситуацию на Кавказе с точки зрения геополитических понятий, пришел к следующему выводу: “Опыт имама Шамиля, - пишет он, - показал невозможность объединить раздираемые кровавыми междоусобицами общины даже под знаменем ислама … этого не сумели сделать мюриды, отвергавшие не только воровство и мошенничество, но и ростовщичество как грех … А идея устойчивой “горской федерации”, которая бы успешно выстояла в эпицентре геополитического соперничества (“перед лицом покушающихся врагов”, как это формулировали в начале XIX в.), также мало соответствует кавказской действительности сегодня, как сто и двести лет назад. Этот наивный прожект был предложен Павлом I, не жаждавшим присоединять Северный Кавказ с его язвами, и лишь отразил присущее ему политическое и юридическое доктринерство, недооценку аппетитов соседей и непонимание геополитической ситуации”. Отмечая важную историческую роль русского этноса, автор акцентирует внимание на различиях в применении понятия “колония” для России и стран Европы:

“История России есть история страны, которая осваивала новые территории, и история государства, которое стремилось подчинить себе изначально стихийный процесс монастырской и крестьянской “колонизации”. Российская государственность неизменно закрепляла скорее цивилизованную, чем национально-этническую идентичность страны при сохранении исторически сложившейся интегрирующей роли русского народа, который всегда был центром этнического и культурного притяжения не только славян, но и сопредельных народов. Однако, в отличие от западных народов, он так и не сложился в господствующую нацию и не научился повелевать. Что касается “имперского сознания”, то оно в дореволюционной России всегда понималось как система ценностей, в которой приоритетное место отведено поиску некоего общего пути (для верующих это, конечно, был путь к Богу)”.

3 Геополитические интересы России на Кавказе

Геополитическое значение Северного Кавказа как региона, оказывающего непосредственное влияние на военно-стратегическое преобладание на Ближнем Востоке, европейско-азиатскую торговлю, перспективного для сельскохозяйственного освоения и развития промышленности, а также как центра обмена культурными ценностями между народами признавалось, бесспорно, всеми государственными деятелями и просвещенной общественностью.

Кавказские народы, имея все шансы (горы, обеспечивающие безопасность существования, теплый климат, способствующий развитию сельского хозяйства, восточное побережье Черного моря, дающее возможность вести активную и успешную морскую торговлю со всеми экономически развитыми странами, природные ресурсы – дерево, цемент, ископаемые и т.д., – позволяющие организовать свое производство и строительство, близость древнейших цивилизаций – письменность, счет, достижения в науке, искусство, перекресток основных сухопутных торговых путей) занять одно из лидирующих мест в международной политике, экономике и культуре, не использовали ни один из них, более того, изолировавшись от остального мира, переживали внутреннюю межплеменную рознь и испытывали недостаток в основных средствах существования.

В России идея “государственности”, являясь основополагающей, выразилась в объединяющей роли славянского этноса (завершение этого процесса было прервано политикой западных держав, что и привело к необходимости взаимодействия с другими этносами), который, включая в состав своего политического образования различные соседние племена и народы, гарантировал не только безопасность их существования, но и перспективы взаимовыгодного экономического развития. Геополитическое пространство России становилось, таким образом, областью соединения и созидательного сотрудничества многообразных культур.

Ситуация, в которой такой стратегически важный в военном и экономическом отношении регион, как Кавказ, не был представлен единым или несколькими самостоятельными юридически закрепленными сообществами, не отвечала реалиям политики XIX века. Уровень цивилизационного развития европейских стран требовал налаживания отношений со всеми экономическими партнерами на Востоке. К этому же стремилось и Российское государство. И поскольку путь на Восток проходил через Кавказ, Россия неизбежно должна была устанавливать мирные отношения с горскими народами. Отсутствие собственной государственности у горцев Кавказа, а значит и гарантий соблюдения определенных условий для безопасности и экономического сотрудничества, делало необходимым функционирование российской администрации как организующего и контролирующего начала, не обеспечиваемого самими горцами.

Российские власти также были заинтересованы и в большем количестве незамерзающих баз для своего флота, и в безопасных торговых портах на Черном море, дающих выход к основным мировым рынкам – этому способствовал и благоприятный режим Черноморских проливов. Однако черкесы (так принято называть местные племена), никогда не строившие собственных городов на побережье, общались с внешним миром только посредством торговых колоний, основывавшихся другими народами – греками, римлянами, византийцами, генуэзцами и турками, - привносившими свою культуру, которая так и не была воспринята туземным населением и постоянно отторгалась. Парадоксальным является факт полного отсутствия собственного мореплавания, характерного для всех народов, живущих на побережьях. Таким образом, не имея своих торговых пунктов и флота, горские народы Северо-Западного Кавказа не могли выступать партнерами России на Черном море.

Налаживанию мирных долговременных связей народов России и Северного Кавказа препятствовал менталитет горцев, не склонных поддерживать и развивать подобные отношения. Становясь преградой в установлении цивилизационного взаимодействия между Россией и Востоком и территорией формирующегося антироссийского военного блока Турции и Ирана при посредничестве Англии и Франции, народы, населяющие Кавказ, провоцировали российские власти на более активные силовые действия.

Борис Занегин в статье “Марксизм.Геополитика.Национализм”¹⁰ пытается найти новое идеологическое объяснение соотношению этих терминов, а также исторической миссии России: “…ключевая роль принадлежала великороссам, пассионарность которых обусловила появление на земном шаре такого уникального образования, как Россия. В геополитическом оформлении российского государства заметное место заняла также Кавказская война (1817 –1864), завершившаяся присоединением Кавказа к геополитическому пространству российской Евразии и его соприкосновению с центрами ислама. В ходе Кавказской войны была силой русского оружия приведена к покорности Чечня, вожди которой способствовали интригам Англии и Турции, стремившихся получить стратегические позиции в этом важном для России регионе”.

4 Религиозный фактор в кавказской политике XIX в.

Российская Империя формировалась не только как многонациональное, но и как многоконфессиональное государство. Хотя преобладающую роль здесь всегда играло православие (момент принятия христианства неразрывно связан с началом образования Древнерусского государства), оно никогда не выступало как самостоятельный механизм, используемый на присоединяемых территориях для достижения полного “слияния”. И если испанские конкистадоры завоевывали Америку под знаменем католицизма, обращая в эту веру все туземные племена, русские несли прежде всего идею государственности, как идею объединения, а христианство – только как черту своего менталитета, не затрагивая местных традиций и обрядов.

Прежде чем Россия вступила на Кавказ (соединяющий в себе язычество, христианство и различные течения ислама), она уже имела опыт сосуществования с мусульманскими народами (Казанское и Крымское Ханства, вошедшие в ее состав в XVI – XVIII веках). Не нарушая этнических традиций, Россия привносила в инородческие окраины элементы своей культуры, которые позволяли сближаться и развиваться взаимовыгодно. Русский народ не только не подавлял национальные особенности, но очень часто заимствовал многие из них (казачество, например, переняло горскую одежду). Привлечение инородческой аристократии в высшие государственные круги также являлось характерной особенностью функционирования российской администрации. Многие народы только с включением в состав Российской Империи обрели свою письменность (в том числе и адыги), возможность сохранять традиции, не противоречащие основным государственным законам.

Знакомство с культурой северокавказских народов, входящих в состав Российской Федерации или живущих в независимых государствах Южного Кавказа, является важным элементом гражданской ответственности каждого россиянина. Только осознавая общность судеб наших этносов, мы можем выработать взвешенное отношение к представителям диаспор, выстроить гармоничные отношения с кавказцами, которые являются либо полноценными гражданами России, за века существования в едином государстве многократно доказавшими свою верность единому российскому народу, либо нашими друзьями и союзниками, принадлежащими к другим государствам, но связанными с ними веками общей славной истории¹¹.

В 1824 году в Чечне поднял восстание Бейбулат Таймазов, служивший до этого в царской армии. Именно с восстания Таймазова борьба против русского владычества на Кавказе получила название религиозно-идеологическое обоснование - «мюридизм». Под лозунгами мюридизма стала разворачиваться не только борьба против русского наступления, но и война свободных горцев против собственных правителей.

События на Кавказе в первой половине XIX в. приобрели характер религиозного противостояния (газават – священная война с неверными – как  война с русскими)¹², скорее не в силу идейно-духовных различий, а вследствие ментальности горцев, склонных к воинствующему образу жизни и неприятию любых культурных ценностей извне.

А. Умнов – старший научный сотрудник ИМЭМО РАН – в статье “Российский Кавказ. Опасная утопия: Роль ислама на Северном Кавказе не следует преувеличивать” утверждает: “Что же касается Северного Кавказа, то до частично добровольного, частично вынужденного вхождения в состав Российской империи он представлял собой конгломерат противостоящих друг другу местных сил разной клановой, этнической, государственной, а порой и конфессиональной принадлежности. Ислам, принятый большинством коренного населения только к XIX веку, обычно лишь закреплял традиционные порядки, не претендуя на большее. Лишь в борьбе с Российской империей, да и то отнюдь не везде, мусульманской религии удалось сыграть государствообразующую роль. Однако военная мощь государства, массовая эмиграция в Османскую империю не желающих признавать власть России, гибкий курс в отношении традиционных структур - все это привело сначала к подрыву, а потом и к краху местного исламского эксперимента”.

Т.Е. Дзеранов, автор статьи “Влияние монотеистических форм религии на духовную культуру осетин”¹³ отмечает: “Историки и религиоведы постоянно обращают внимание на характерную смесь различных вероисповеданий на Кавказе … на протяжении XIX века царское правительство оказывало постоянную поддержку исламизированным социальным верхам; ситуация еще более осложнилась с началом Кавказской войны. Как известно, начавшаяся как национально-освободительная, она под влиянием мусульманского духовенства приобрела форму газавата – священной войны мусульман с иноверцами”¹⁴. 

Заключение

Кавказская война имела огромные геополитические последствия. Установились надежные коммуникации между Россией и ее закавказской периферией. России удалось наконец прочно обосноваться в самом уязвимом и стратегически очень важном секторе Черного моря – на северо-восточном побережье. То же – с северо-западной частью Каспия, где Петербург до этого чувствовал себя не совсем уверенно. Кавказ оформился как единый территориальный и геополитический комплекс внутри имперской “сверхсистемы” – логический результат южной экспансии России. Теперь он мог служить обеспеченным тылом и реальным плацдармом для продвижения на юго-восток, в Среднюю Азию, также имевшую большое значение для обустройства имперской периферии.

Иными словами, причины, ход и итоги Кавказской войны органично вписываются в более широкий процесс геополитического расширения Российской империи, еще не достигшей “естественно необходимых” пределов территориального насыщения и располагавшей соответствующим потенциалом – военно-экономическим и цивилизационным.

Примечания:

¹ Фадеев А. В. Россия и Кавказ в первой трети XIX века. М., 1961.

² Шатохина Лариса Владимировна, «Кавказская война в ресурсах интернет»/ “Вестник Московского Университета” Серия 8. История. 2001. № 1. С. 39-60

³ http://www.eawarn.ras.ru/centr/eawarn/news/11_02_99_.htm

⁴ Шатохина Лариса Владимировна, «Кавказская война в ресурсах интернет»/ “Вестник Московского Университета” Серия 8. История. 2001. № 1. С. 39-60

⁵ Ильин В.В. Философия и методология истории: Гуманитарные основания истории как процесса // Международный исторический журнал. № 1, январь-февраль. 1999; http://history.mahaon.ru.

⁶ http://ritmpress.ru/magazine/druzhba/n4-97/kagr.htm

⁷ В.Е. Семенкова и М.В. Рабжаевой “История Российской Колонизации”/ журнал “Социология и социальная антропология”, 1998. Т. 1. № 1

⁸ http://www.redstar.ru/suh_v/2000_05_16.html

⁹ http://www.mpsf.org/pub/kortunov/contents.html

¹⁰ http://zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/99/282/53.html

¹¹ Дугин А.Г. Обществоведение для граждан Новой России, М, Евразийское Движение, 2007 – 784 с.

¹² Шатохина Лариса Владимировна, «Кавказская война в ресурсах интернет»/ “Вестник Московского Университета” Серия 8. История. 2001. № 1. С. 39-60

¹³ http://www.citycat.ru/daryal/1998/3/dzeranov.html

¹⁴ Шатохина Лариса Владимировна, «Кавказская война в ресурсах интернет»/ “Вестник Московского Университета” Серия 8. История. 2001. № 1. С. 39-60

 
Список используемой литературы:

1) Фадеев А. В. Россия и Кавказ в первой трети XIX века. М., 1961.
2) Дугин А.Г. Обществоведение для граждан Новой России, М, Евразийское Движение, 2007 – 784 с.
3) Шатохина Лариса Владимировна, «Кавказская война в ресурсах интернет»/ “Вестник Московского Университета” Серия 8. История. 2001.
№ 1. С. 39-60
4) Ильин В.В. Философия и методология истории: Гуманитарные основания истории как процесса // Международный исторический журнал. № 1, январь-февраль. 1999
5) В.Е. Семенкова и М.В. Рабжаевой “История Российской Колонизации”/ журнал “Социология и социальная антропология”, 1998. Т. 1. № 1

Дина Куликова, социологический факультет, 4 курс