Прежде, чем у нас начнется политика, вместо того позора, который
называется этим именем сейчас, у нас должна быть политология, философия
политики, социология политики. Путин это
интуитивно понимает и постепенно деполитизирует российское общество. Деполитизация – это и разбор на составляющие
уродливых «политических» образований в стиле 90-х, но также и создание
откровенно неполитических образований типа «Единой России» или
«Справедливой России», где вообще не ночевала никакая политическая
мысль. И это правильно. Потому что, если бы она ночевала, она была бы,
в наших условиях, бредовой. Слава Богу, что там полный ноль, полная
пустота. Эта пустота позволяет сосредоточиться больше не на публичных
политических дебатах, которые всегда подверстаны под конкретный момент,
а заняться парадигмальными аспектами, перейти от политики к политологии
и философии политики.
Занижая масштаб вещи или явления, воображение переводит его из режима
дня в режим ночи, из режима мускулиноидности в режим феминоидности, и
тем самым справляется с ним, размывает его границы, помещает в себя то,
что может представлять собой угрозу или повлечь ответственность. Диурн
через гиперболу раздувает фигуры и образы, делая мир гигантским (отсюда
циклопические сооружения, мегалиты, храмы, дворцы, статуи, пирамиды,
высокие здания, ворота, арки, порталы, стелы, колонны, курганы, замки и
т.д.). Мистический ноктюрн через литоты превращает вещи мира в игрушки,
в крохотные предметы или существа, которые можно спрятать в шкатулку,
карман, за пазуху и тем самым приручить их, сделать интимными и
безопасными. Война превращается в шахматные фигурки, которые можно
сложить в коробку.
Полноценным членом нации, нормативным гражданином, двигающимся по
строго предписанным логикой траекториям без какой-либо опасности впасть
в этнос или миф, будет являться человекоподобное, но искусственное
существо – киборг, клон, мутант, продукт генной инженерии. Оптимальный
атом нации и гражданского общества -- это человек без подсознания, без
этнических свойств, человек полностью созданный инструментарием
культуры и ее ультралогической формой. Гражданское общество и
полноценно логичная нация в своих сингулярностях и в своем обобщении
могут быть построены только в том случае, если на место людей вступят
человекоподобные аппараты, машины, постлюди. Идеальная нация, строго
соответствующая критериям логоса в его наиболее полноценном развитии, –
это нация киборгов, компьютеров, биомеханоидов.
Либеральный
консерватор рассуждает примерно так: хорошо что есть свободный
индивидуум, а вот уже свободный постиндивидуум – это слишком. Или
вопрос с «концом истории». Фукуяма на первом этапе посчитал, что
политика исчезла и что вот-вот она будет полностью заменена «глобальным
рынком», в котором исчезнут нации, государства, этносы, культуры и
религии – это просто либерализм в чистом виде. Но потом он решил, что
надо бы притормозить и внедрить постмодерн поспокойнее, без революций,
потому что в революциях может появиться что-то нежелательное, что может
сорвать план «конца истории», и тогда он стал писать, что необходимо
пока временно укреплять национальные государства – это уже либеральный
консерватизм. Он – либеральный, потому что он говорит
«да» тому главному тренду, который реализуется в модерне. Но на каждом
этапе этого реализуемого тренда он старается затормозить: «мол, давайте
помедленнее, давайте не сейчас, давайте отложим».
Ролан Барт сказал, что язык – это фашизм. Когда постструктуралисты
начали его внимательно исследовать с этой точки зрения, оказалось, что
язык содержит все формы репрессий подавлений, иерархий. Вместо жестко
структурированного языка, Барт предлагает бессмысленно бубнить, пускать
пузыри, нужно сесть где-нибудь в кафе, и пусть дальше само все
происходит, без языка, а совокупность клаксонов, выкриков, шумов, звук
капели образует новый постязык – на сей раз по-настоящему плюральный,
либерально-демократический и свободный, в отличие от «тоталитарной»,
репрессивной речи, на которой изъясняются обычные люди.
Прежде, чем у нас начнется политика, вместо того позора, который
называется этим именем сейчас, у нас должна быть политология, философия
политики, социология политики. Путин это
интуитивно понимает и постепенно деполитизирует российское общество. Деполитизация – это и разбор на составляющие
уродливых «политических» образований в стиле 90-х, но также и создание
откровенно неполитических образований типа «Единой России» или
«Справедливой России», где вообще не ночевала никакая политическая
мысль. И это правильно. Потому что, если бы она ночевала, она была бы,
в наших условиях, бредовой. Слава Богу, что там полный ноль, полная
пустота. Эта пустота позволяет сосредоточиться больше не на публичных
политических дебатах, которые всегда подверстаны под конкретный момент,
а заняться парадигмальными аспектами, перейти от политики к политологии
и философии политики.
Занижая масштаб вещи или явления, воображение переводит его из режима
дня в режим ночи, из режима мускулиноидности в режим феминоидности, и
тем самым справляется с ним, размывает его границы, помещает в себя то,
что может представлять собой угрозу или повлечь ответственность. Диурн
через гиперболу раздувает фигуры и образы, делая мир гигантским (отсюда
циклопические сооружения, мегалиты, храмы, дворцы, статуи, пирамиды,
высокие здания, ворота, арки, порталы, стелы, колонны, курганы, замки и
т.д.). Мистический ноктюрн через литоты превращает вещи мира в игрушки,
в крохотные предметы или существа, которые можно спрятать в шкатулку,
карман, за пазуху и тем самым приручить их, сделать интимными и
безопасными. Война превращается в шахматные фигурки, которые можно
сложить в коробку.
Полноценным членом нации, нормативным гражданином, двигающимся по
строго предписанным логикой траекториям без какой-либо опасности впасть
в этнос или миф, будет являться человекоподобное, но искусственное
существо – киборг, клон, мутант, продукт генной инженерии. Оптимальный
атом нации и гражданского общества -- это человек без подсознания, без
этнических свойств, человек полностью созданный инструментарием
культуры и ее ультралогической формой. Гражданское общество и
полноценно логичная нация в своих сингулярностях и в своем обобщении
могут быть построены только в том случае, если на место людей вступят
человекоподобные аппараты, машины, постлюди. Идеальная нация, строго
соответствующая критериям логоса в его наиболее полноценном развитии, –
это нация киборгов, компьютеров, биомеханоидов.
Либеральный
консерватор рассуждает примерно так: хорошо что есть свободный
индивидуум, а вот уже свободный постиндивидуум – это слишком. Или
вопрос с «концом истории». Фукуяма на первом этапе посчитал, что
политика исчезла и что вот-вот она будет полностью заменена «глобальным
рынком», в котором исчезнут нации, государства, этносы, культуры и
религии – это просто либерализм в чистом виде. Но потом он решил, что
надо бы притормозить и внедрить постмодерн поспокойнее, без революций,
потому что в революциях может появиться что-то нежелательное, что может
сорвать план «конца истории», и тогда он стал писать, что необходимо
пока временно укреплять национальные государства – это уже либеральный
консерватизм. Он – либеральный, потому что он говорит
«да» тому главному тренду, который реализуется в модерне. Но на каждом
этапе этого реализуемого тренда он старается затормозить: «мол, давайте
помедленнее, давайте не сейчас, давайте отложим».
Ролан Барт сказал, что язык – это фашизм. Когда постструктуралисты
начали его внимательно исследовать с этой точки зрения, оказалось, что
язык содержит все формы репрессий подавлений, иерархий. Вместо жестко
структурированного языка, Барт предлагает бессмысленно бубнить, пускать
пузыри, нужно сесть где-нибудь в кафе, и пусть дальше само все
происходит, без языка, а совокупность клаксонов, выкриков, шумов, звук
капели образует новый постязык – на сей раз по-настоящему плюральный,
либерально-демократический и свободный, в отличие от «тоталитарной»,
репрессивной речи, на которой изъясняются обычные люди.
Семинары проф. А.Г. Дугина: весенний семестр 2011
Социология глобального общества
Тотальная свобода консерватизма
Внешнеполитическая стратегия России в XXI веке
Северный Кавказ: русский фактор (summary)
Перепись: время сверки терминов
Яд модернизации: манифест против модернизации
Тандем крепок как никогда / тандем разлетелся вдребезги 
Консервативный ответ модернизации
Владимир Добреньков: Университет как идеология
Теория хаоса и стратегическое мышление
Александр Дугин: Сорвать маску с Обамы
Глобальная безопасность: стратегия для России
Политическая система России: симулякры и альтернативы
Михаил Леонтьев: Вечные ценности консерватизма
МГУ - "последний бастион" русской гуманитарной науки
Мировосприятие и коммуникация в постмодернистской культуре
Студенты требуют эпистемы
